"Игорь Кон. Дружба - Этико-психологический очерк" - читать интересную книгу автора

социальных институтов подвижно и многообразно. Это могут быть отношения
слияния, замещения, дополнения или конкуренции. В первом случае дружба
сливается с какой-то другой, более значимой социальной ролью, выступая как
ее частный аспект. Известно, что во многих обществах родство автоматически
предполагает дружбу, последняя мыслится как аспект родства. Во втором случае
дружба заменяет, компенсирует какие-то недостающие роли. К примеру, человек,
не имеющий или потерявший родственников, активизирует общение с друзьями. В
третьем случае дружба дополняет другие социальные роли, не сливаясь с ними.
Так, даже самые идеальные семейные отношения не заменяют подростку дружбы со
сверстниками, семейные и дружеские отношения выполняют здесь принципиально
разные функции. В четвертом случае дружба выступает как антитеза другим
социальным ролям, конкурирует с ними (дружеские обязанности могут, скажем,
сталкиваться с семейными или служебными).
Хотя ценностно-мотивационный и структурно-функциональный подходы в
известном смысле противоположны (первый исходит из подразумеваемых
внутренних потребностей индивида, а второй - из нужд социальной системы),
они вместе с тем взаимодополнительны. Поэтому в крупнейших
этносоциологических классификациях дружбы (у С. Айзенштадта, И. Коэна и К.
Дюбуа) эти принципы обычно пересекаются.
Концепция С. Айзенштадта в наибольшей степени последовательно
функционалистская. С его точки зрения, древнейшие формы дружбы -
разновидность ритуалиаованных личных отношений, с помощью которых
архаическое общество может интегрировать индивидов, не связанных друг с
другом кровным родством, и осуществлять над ними социальный контроль. Такие
отношения "искусственное родство" или "псевдородство", "кумовство",
"названное" или "кровное братство", "соотцовство" или
"институционализированная дружба"-обладают четырьмя общими признаками. Это
отношения:
во-первых, партикуляристские: взаимные обязательства их участников
всегда подразумевают конкретного другого (в отличие, допустим, от торговых
отношений, регулируемых общими правилами и в которых партнер персонифицирует
некую социальную категорию, а потому легко может быть заменен другим
человеком), что сближает ритуализованные личные отношения с родством;
во-вторых, личные: в отличие от кровного родства или "заданной"
принадлежности к возрастной группе, они связывают людей личными,
индивидуальными узами;
в-третьих, добровольные: создаются путем свободного индивидуального
соглашения, что также отличает их от родственных отношений;
в-четвертых, полностью институционализированные: права и обязанности
друзей по отношению друг к другу и к общине в целом жестко фиксированы и
охраняются традицией. И это решительно отличает их от современной дружбы.
С точки зрения привычного нам противопоставления деловых,
"инструментальных" отношений ("службы") и эмоционально-личностной близости
("дружбы") древняя ритуализованная дружба внутренне противоречива, поскольку
личное начало и добровольность сочетаются в ней с жесткой регламентацией
поведения. Однако инструментальность этих отношений не безлично
универсалистская (типа рыночных отношений, в которых партнеры практически
обезличены), а партикуляристская, связывающая индивида только с
определенным, конкретным партнером и ни с ком иным.
Ритуализованная дружба позволяет включить в состав общины человека из