"Кристиан Комбаз. Властелин Урании " - читать интересную книгу автора

Когда утки, бывало, все разом раскрякаются в своих загонах, Бенте Нильсон
говаривала: "Это поляк измеряет им клювы".
Якобу Лоллике я и словом не обмолвился о случившемся, но в тот же вечер
ему приказано было явиться во дворец Ураниборг. Он ведь обратился к
господину с прошением, согласно которому он-де жаждал поближе познакомиться
с небесными светилами. (Таким образом он рассчитывал показать, что он не из
тех, кто падок на почести, дабы приобрести их тем вернее в награду за это
мнимое бескорыстие.)
Итак, назавтра он туда явился, велел доложить о своем прибытии и
предстал перед хозяином острова. Но Тихо Браге перво-наперво сказал:
"Приведи нынче же вечером этого ребенка ко мне. Я решил устроить ему
экзамен".
Бенте занялась моим туалетом, переодела меня в рубаху из стираного
рванья. Якоб сказал, что Сеньор, наслушавшись обо мне от своего гостя
Айнарсона, желает теперь собственными глазами узреть мое природное
устройство и, ежели я сумею преодолеть робость настолько, чтобы возбудить
любопытство сего родовитого господина, проявив необычайные возможности своей
памяти, моя судьба устроится наилучшим образом, а заодно и ему выпадет
удача.
И вот слуга, посланный за мной, явился. Он повел меня ко дворцу, меж
тем как небо, еще затянутое тучами после дневного ливня, над морем
мало-помалу яснело.
Стекла дворцовых окон отражали этот дальний свет. Выше окон, на самом
верху, вокруг копыт крылатого коня кружили голуби, словно языки пламени в
гомонящем костре. Мы обогнули обсаженную деревцами крепостную стену, прошли
аллеей, по обеим сторонам которой были разбиты звездообразные клумбы - слева
о пяти, справа о шести лучах. По ту сторону резных перил, чьи изящные линии
гармонировали с продуманной красотой парка, да вдобавок украшенных с обоих
концов выточенными из камня шарами, мы вступили на гладкую площадку,
посыпанную кирпичной крошкой.
Портал обрамляли мраморные колонны, а вверху имелась ниша, дающая приют
ангелу с воздетыми к небу дланями.
Лакеи в грязных сапогах невозмутимо сидели, предоставляя своим псам
захлебываться лаем. Из внутренних покоев дворца им вторили другие псы, их
лай заглушал и тонкое пение фонтана, и стук молотка столяра, что тюкал
поблизости, и крики многочисленных ребятишек. Справа, из кухни, доносился
шум их перепалки, которая вдруг стихла. "Он здесь", - прозвучал мужской
голос.
Миновав тесную прихожую с полом, выложенным черной и белой плиткой, и
ярко-желтыми стенами, где пахло серой, медом, ладаном и уксусом, и пройдя по
коридору, мы увидели комнату, посредине которой красовался фонтан в форме
тиары. Четыре рыбины с разверстыми пастями изрыгали струи воды, которая
стекала вдоль стен по руслу, вымощенному красным мрамором. Девиз,
начертанный немецкими литерами, но по латыни, гласил: "Коли не ведаем, для
чего, так узнаем, для кого".
У фонтана нас ждал безбородый пожилой мужчина с тяжелыми веками,
унылый, словно больная цапля, с головой, чересчур крупной и понурой для его
узких плеч и долговязой фигуры; сверх того он еще хромал, так как одна нога
у него была короче другой. Звали его Хафнер. На меня он посмотрел скорее
устало, чем пренебрежительно, поскольку отличался редкостным милосердием, за