"Виктор Колупаев. Два взгляда" - читать интересную книгу автора

- Умерла... Ну и что? Все умрем. Что из-за этого страдать-то? Ты вот
помнишь нашу группу? Степаненко, например, помнишь? Мы с ним в Марграде на
одной площадке жили. Вселился в квартиру, был человек как человек. И за
год его скрутило. Я к нему уж и почаще заходил. В шахматы, поговорить...
Поддержать хотел. Не помогло.
- Не помогло, значит? - переспросил Петр Иванович. Он уже не смотрел в
глаза Расковцеву, глядел мимо его лица, так, рассеянно, ни на чем
сознательно не останавливаясь, но видел многое. Все тот же гордо увядающий
лес, незнакомых, но очень симпатичных ему людей, свет в их настроении,
легкость движений, понятное дружелюбие. Или не видел, а чувствовал? И даже
не чувствовал, а хотел, чтобы так и было в этот чудесный и чуть было не
испорченный осенний день. Но он чувствовал и другое. Стон деревьев за
спиной, раздраженный разговор, слов которого невозможно было разобрать,
крик заходящегося в плаче ребенка. И туда, за его спину смотрел Расковцев.
- Не помогло, - донеслось до Петра Ивановича. - Слизняки, моралисты!
Жизнь в силе, а они ее хотят лаской взять. Разговоры, дебаты, дискуссии,
любовь, дружба до гроба, каждый человек - Человек. - Расковцев сделал на
последнем слове ударение. - Чушь все это! Идет вот пара. А что у них на
уме? А-а... То-то. На уме-то у людей грязь, дрянь, вонь, дермецо! Они
думают, что я не вижу. Да я любого насквозь. Я все дермецо-то его
чувствую. Яви он его миру, на него как на прокаженного смотреть будут. А
так он идет, и в морду ему не смей!.. Да что в морду? Морду-то он оботрет,
умоет. Снова чистым станет. А вот в душу ему, в душу! Душу-то не ототрешь!
Не-ет, не ототрешь...
Петр Иванович посмотрел Расковцеву в глаза. И не хотелось этого делать
и было зачем-то нужно. Расковцев вильнул было взглядом, но выдержал,
рассмеялся даже, сказал:
- Да нет, Петька, ты не думай ничего такого. Я в души людям не плюю. Я
на них просто... Живут и пусть живут. Мне-то что? Они меня не спрашивали,
так что и мне дела нет до них. Ну уж ты-то, по глазам видно, людей,
человечков, то есть, любишь. Любишь, любишь! Не отказывайся. Ты на этом
уже и религию себе построил и богу-то своему молишься. А если кто шарахнет
тебя, так у тебя и объяснение, оправдание готово. Потому как, человек
человеку брат и все такое прочее...
- Закрой, Женя, глаза, - попросил Петр Иванович.
- Что закрыть?
- Глаза, говорю, закрой.
- Ишь ты! Я закрой, а ты мне по морде и след твой простыл.
- Ты, Женя, руки мне свяжи... Для страховки...
- Хе-хе... Нет, Петька, ты не ударишь. Не ударишь, не ударишь! Ты сам
себя ударить позволишь, а уж другого ни за какие коврижки.
- Закрой, - попросил еще раз Петр Иванович.
- А мне на тебя смотреть хочется. Ты меня ободряешь. Ведь сил уж нет
иногда вокруг смотреть. Тошно. А ты вот, словно, омолодил меня. Приятно и
правильно.
- Закрой, закрой, - шепотом сказал Петр Иванович. - А сам слушай. У
тебя слух тонкий, я знаю.
- Чудишь, Петька, - недоверчиво сказал Расковцев.
- Чудю.
- Ну, уж если ты очень просишь, - нехотя согласился Расковцев и на