"Виктор Колупаев. Два взгляда" - читать интересную книгу автора

мгновение закрыл глаза.
На мгновение словно что-то вздохнуло облегченно в душе Петра Ивановича,
но Расковцев уже открыл свои глаза.
- Ну и что?
- Мало. Ты закрой и слушай.
Расковцев было замялся, но подчинился.
Ветругин смотрел в молодое лицо своего бывшего друга, но сам весь
сосредоточился на слухе, и именно на звуках, которые раздавались за его
спиной. Там что-то менялось. Ребенок ли замолчал, лес ли перестал
стонать... Или еще что... Но там все менялось. Менялось! Уходила тоска,
уходило недовольное, злое, этим и несчастное. Расковцев было шевельнул
веками, но Петр Иванович шепнул: "Слушай", и тот снова подчинился. И
недовольно сложенные губы его расплылись в улыбку.
И тут все кончилось. Расковцев открыл глаза и пристально уставился на
Петра Ивановича.
- Слышал? - спросил Ветругин.
- Что я слышал?
- Вот именно. Что ты слышал?
- Лес шумел, смеялся кто-то... не помню, еще что.
- А сейчас?
- Шумит. Что ему не шуметь. Сдыхать будешь, так поневоле зашумишь,
заорешь, взвоешь.
- И все?
- Ты это брось, Петька. Конечно, с закрытыми глазами минор, идиллия, да
только ведь с закрытыми глазами век не проживешь. Жизнь нужно бдить зорко.
Нет уж, пусть другие на нее глаза закрывают, а меня так просто не
возьмешь.
- А ты когда-нибудь раньше закрывал глаза? Просил кто-нибудь тебя об
этом?
Расковцев посмотрел на Ветругина подозрительно.
- Закрывал. Лена просила. Она когда умирала, я, само собой, рядом
сидел. Смотрю, смотрю на нее, а она и скажет: "Закрой глаза". Не
отвернись, а именно: закрой глаза. Закрывал. Тут вроде последней воли,
отказать нельзя.
- Значит, просила она тебя?
- Просила, ну и что? Тебе-то что до этого?!
- Ничего, - пожал плечами Петр Иванович. - Еще кто из твоих знакомых
или друзей, родственников умер или состарился?
- А! Все старятся. Мрут, как мухи! И чего людям не живется? На работе и
в подъезде "последние прощания" уже надоели. Хоть увольняйся и съезжай с
квартиры. Кругом одни старики и старухи. Язва какая-то моровая. Мы вот с
тобой одногодки, а разве кто поверит? Тебе все шестьдесят, если не больше,
а мне так тридцать дают. Никто и не верит, что мне уже сорок.
- Тебе сейчас даже двадцать можно дать.
- Двадцать? Ну, двадцать не внушает доверия. А к тридцати и я, и все
другие уже привыкли.
- Я пошутил. Ты, Женя, выглядишь ровно на тридцать.
- Это уж точно, - довольно расхохотался Расковцев. - А зачем все-таки
просил меня глаза закрыть? Взгляда не выдерживаешь? Все люди так. Ты на
него посмотрел, а он аж весь съежился, посерел, морщинками покрылся,