"Сидони-Габриель Колетт. Сидо" - читать интересную книгу автораробинзонами или первопроходцами, они были лишены актерского дара
импровизации. Младший, однажды принимавший участие в труппе мальчиков, увлеченно разыгрывавших трагедию, сподобился в ней только немой роли "глупого дитяти". И когда у меня, как у всех стареющих людей, пробуждается торопливый зуд вспомнить все тайны бытия давно отторгнутого, я обращаюсь к рассказам матери. Прочесть "код" непоседливой юности, с каждым часом уходящей в небытие и чудесным образом возрождающейся из самой себя; снова взобраться, опираясь на чью-то неизвестно откуда протянутую руку, на те холмистые выси, откуда суждено им было низринуться в кипящий людской водоворот, прочитать по складам имена неблагоприятных звезд... Я простилась с покойным несравненным старшим братом; но мне вновь придется прибегнуть к материнским рассказам и крупицам, оставшимся от моего уходящего детства, коль скоро я стараюсь понять, как вырастал тот седоусый шестидесятилетний человек, который проскальзывает ко мне, едва опускается ночь, открывает мои часы, смотрит, как трепещет быстро бегущая секундная стрелка; отклеивает от измятого конверта иностранную почтовую марку; вдыхает, словно ему весь день не хватало дыхания, долгий, занесенный сюда порывом ветра музыкальный пассаж из "Колумбии" и, не сказав ни слова, уходит прочь... Да, этот седовласый человек - тот самый шестилетний мальчуган, который бежал за нищими музыкантами, когда они проходили через нашу деревню. Одноглазого кларнетиста он провожал до деревни Святых - четыре километра, - а когда вернулся, мать уже обшарила все колодцы в округе. Он покорно выслушал жалобы и упреки, ибо вообще редко сердился. Когда же улеглась кларнетиста, при этом обогатив их простейшими, слишком правильными украшениями. Так он и учился музыке на этих ярмарочных песенках, которые подбирал на манер Квазимодо и всех бродячих оркестров - разносчиков известных всему миру крылатых мелодий. - Надо бы ему поработать над техникой и гармонией, - говорила мать. - Он еще талантливее старшего. Он будет артистом. Как знать? Когда ему было всего шесть, она еще верила, что его можно наставить на какой-то путь или от чего-то уберечь. Такой безобидный малыш! Кроме его вечной манеры куда-то исчезать, плохого за ним не водилось. Ладно скроенный крепыш, живой, очень уравновешенный, он каким-то непостижимым образом вдруг переставал быть тут вот, рядом. И где там его найти! Нечего было и думать искать его в излюбленных местах обычных мальчуганов его возраста - на катке или большой игровой площадке, истоптанной детскими ногами. Уж скорее он мог быть в погребе старого замка, в обвалившемся подземелье, которому было уже четыреста лет, или в башенных часах возле рыночной площади, или же он зачарованно следил за пассами настройщика пианино, когда тот раз в год приходил из главного города всего департамента и усердно ремонтировал все четыре "инструмента" в нашей деревеньке. "Что у вас за инструмент?" "Госпожа Валле желает поменять свой инструмент!" "Инструмент мадемуазель Филиппон расстроен!" Должна сознаться, что слово "инструмент" вызывает в моем воображении, кроме самого привычного, еще и призрак сооружения из красного дерева, хранящегося в тени провинциальных гостиных, простирающего бронзовые руки с |
|
|