"Сидони-Габриель Колетт. Сидо" - читать интересную книгу авторакритицизм. Позже я, к счастью, пойму скороспелую глупость тех своих
суждений. Но тогда - какой же строгой была эта непререкаемая принципиальность десятилетнего критика... - Послушай вот это, - говорил мой отец. Я слушала со строгим видом. Это был отрывок из прекрасной ораторской прозы или оды, может быть, легких лирических стихов, с пышным ритмом, с пышной рифмой, звучных, как горные грозы... - Ну? Ну же! - спрашивал отец. - По-моему, на сей раз... Говори же! Я встряхивала белокурыми косичками, лбом, уже слишком высоким для того, чтобы быть покладистой, маленьким брусочком подбородка и нехотя роняла свое критическое суждение: - Опять слишком много прилагательных! Тут мой отец взрывался целым снопом инвектив, обрушивая их на ту мусорную пыль, ту суетливую блоху, что стояла перед ним. Но блоха, ничуть не смутившись, добавляла: - То же самое я говорила на прошлой неделе про оду Полю Беру. Слишком много прилагательных! Может быть, он украдкой посмеивался надо мной, а может быть, немного мною гордился. Он всегда держался со мною на равных, по-братски. И это его влияние чувствую я до сих пор, когда музыка, танец - но не слова, никогда - слова! - заставляют мои глаза увлажняться. Это он возродился во мне, когда я только начинала тайком писать, и это его тон слышится мне в самой едкой, но такой нужной мне похвале: - Неужели я женился на последней из лирических поэтесс? О поэтическая натура отца, о юмор и стихийная непосредственность сегодня, опытная и великодушная, я сама лелею вас в себе, и мне не стыдно такого моего богатства. Да, мы, четверо детей, мешали моему отцу. Да может ли быть иначе в семьях, где мужчина, уже перешагнувший возрастную грань пылкой любви, все-таки еще безумно влюблен в свою спутницу? Мы всю жизнь вторгались в тот союз двух сердец, о котором мечтал отец... Врожденные способности к педагогике могут способствовать сближению отца с детьми. По природному недостатку мягкости, встречающемуся у мужчин гораздо чаще, чем принято это признавать, они, как правило, привязываются к своим детям, только если чувствуют вкус к появлению гордого превосходства человека, обладающего большими знаниями и опытом. Но Жюль-Жозеф Колетт, человек образованный, не блистал ни в одной области знания. Средоточием, в которое устремлялись лучи его великолепного сияния, была "Она" - сначала он "сиял" для нее, потом любовь стала такой безмерной, что ушло даже желание ее ослепить. Да, я могла бы остаться плотью от плоти того уголка земли, того кусочка нашего сада, где цвели подснежники. О роза и окаймлявший тебя виноградный куст! Я и сейчас могу нарисовать вас по памяти, как и дыру в ограде и истертые плиты. Но личность отца запечатлелась у меня призрачно и неотчетливо. Он видится мне откинувшимся в большом кресле. Два овальных зеркальца открытого пенсне поблескивают на его груди, и в уголке рта нижняя губа пощипывает, алея, волоски в том месте, где усы переходят в бороду. Таким я его всегда и вижу. Но иногда его образ с нечеткими очертаниями выплывает из-за облачной дымки, и можно различить кое-что еще. Вот его белая рука дрогнула, сжав мою |
|
|