"Сидони-Габриель Колетт. Сидо" - читать интересную книгу автора

Сидони-Габриель Колетт

Сидо

(пер. Дмитрий Савосин)

I. СИДО

Да, я деревенская, такой и останусь! И не думай меня переделать! Ты вон
какая стала гордая. Киска моя, и все только оттого, что живешь в Париже, с
тех пор как вышла замуж. И смех и грех: ведь как все парижане надуваются
оттого, что живут в Париже - для настоящих это вроде дворянства, для
вообразивших себя таковыми - как будто их повысили по службе. Видит Бог,
по-моему, лучше говорить, что твои предки родом с бульвара Благих Вестей -
тут хоть есть чем хвастаться! Ты вот выскочила за парижанина - и теперь
скачешь, как блошка на задних ножках. А уж коли я говорю "парижанин"...
Настоящие парижане, по крови, по духу, сразу видны - у них физиономии людей
бесхарактерных. Правду говорят, что в Париже лица стираются!
Приподнимая над окном тюлевую занавеску, она переводила дух.
- А, вот и мадемуазель Тевенен. С каким победоносным видом она
выгуливает по всем улицам свою парижскую кузину! Кому сказать, что эта дама
Керьо приехала из Парижа: эти изобильные груди, маленькие ножки с лодыжками,
слишком хрупкими для такого грузного туловища, две-три цепочки на шее,
прическа - волосок к волоску... Сразу видно, кем работает эта дама Керьо -
да кассиршей в большом кафе. Парижская кассирша может похвалиться только
головкой и бюстом, остального-то никто не видит. Помимо работы она никуда не
ходит и только ублажает собственный желудок. Ты в Париже еще насмотришься на
таких обрубков.
Так говорила моя мать в те далекие-далекие времена, когда я едва только
успела стать женщиной. Но еще до моего замужества она отдавала предпочтение
провинции перед Парижем. В моей детской памяти сохранились многие ее
изречения, большей частью неодобрительные, произносимые с необыкновенно
выразительной силой. Откуда могла взяться в ее фразах эта литая
непреложность, эта ядреная правда, при том что она покидала родной
департамент не чаще трех раз в год? Откуда пришел к ней дар беспощадного
взгляда, глубокого проникновения, способность выносить суждения с такой
непререкаемой властностью?
И не она ли, думается, привила мне любовь к провинции, если под
провинцией понимать не просто местечко или край, отдаленные от столицы, но
дух кастовости, обязательную чистоту нравов, горделивую радость оттого, что
живешь в древнем обиталище предков, чванную спесь, замыкающуюся на все
крючки и затворы, но насквозь продуваемую любыми ветрами, срывающими с
петель чердачные двери, пышный сеновал и церемонных хозяев, скроенных по
мерке своего собственного жилища?..
Настоящая провинциалка, моя чудесная мама, Сидо, в душе нередко
тосковала по Парижу. Парижские моды, театры и празднества не были ей в
диковинку, но и она не оставалась к ним равнодушна. Всего-навсего - она
любила их с неудержимой яростью, капризной, подчас кокетливой, собираясь в
Париж так, словно готовилась задать кому-то хорошую взбучку. Каждые два года
она словно бы запасалась Парижем впрок. К нам она возвращалась отяжелевшая