"Сидони-Габриель Колетт. Чистое и порочное" - читать интересную книгу автора

- Нет, - неистово завопил мужской голос. - Она здесь не ради этого.
Я услышала хриплый и пасмурный смех "Шарлотты"; затем тот же сердитый
юноша зашептал что-то в красноватой дали.
Около двух часов ночи, когда молодой человек, страдавший бессонницей,
разливал нам светлый, очень душистый китайский чай, пахнувший свежим сеном,
пришли некая женщина и двое мужчин, внеся в благоухающую туманную атмосферу
мастерской ночную стужу, осевшую на их меховых манто. Один из вошедших
спросил, здесь ли "Шарлотта". В глубине комнаты разбилась чашка, и я снова
услышала раздражённый голос юноши:
- Да, она здесь. Она здесь со мной, и это никого не касается. Нужно
только оставить её в покое.
Новый гость пожал плечами, сбросил на пол шубу и смокинг, точно
собираясь вступить в драку, но ограничился тем, что надел чёрное кимоно,
повалился у одного из подносов с трубками и принялся вдыхать дым с
неприятной жадностью, вызывавшей желание предложить ему бутерброды, холодную
телятину, красное вино, крутые яйца - невесть какую еду, более подходящую
для насыщения его прожорливой утробы. Его спутница в мехах отправилась к
молодой пьяной женщине, которую она назвала "моя милочка"; я не успела взять
их дружбу на подозрение, как они тотчас же заснули; живот одной из них
впечатался в спину другой, и они лежали, словно ложки в ящике для столового
серебра.
Холод вытеснял тепло, спускаясь со стеклянного потолка и предвещая
скорый конец ночи. Я куталась в пальто, сожалея о том, что вялость,
вызванная крепким ароматом и поздним часом, мешает мне добраться до своей
постели. Я могла бы безмятежно спать по примеру мудрецов и заблудших,
распростёртых вокруг, но хотя я безмятежно погружаюсь в дремоту на
каком-нибудь холме или подстилке из сосновых иголок, всякое замкнутое и
малознакомое пространство внушает мне опасение.
Узкая лестница из начищенного дерева затрещала под чьими-то шагами, а
вслед за ней - верхняя галерея.
Я уловила наверху шелест тканей, лёгкий шум от падения подушек на
скрипучий пол, и вновь наступила тишина. Но из недр этой самой тишины
донёсся звук, незаметно родившийся в женской груди; сначала он вышел
хриплым, а затем очистился, окреп, приобрёл размах, подобно нотам, которые
непрерывно повторяет и наращивает соловей, до тех пор пока они не грянут
руладой...
Там, наверху, некая женщина боролась с переполнявшим её наслаждением,
торопя его к завершению и угасанию; сперва это происходило в спокойном
ритме, который ускорялся так гармонично и равномерно, что я принялась
вторить ему, качая головой в том же темпе, столь же безупречном, как и
мелодия.
Мой незнакомый сосед привстал и сказал самому себе:
- Это "Шарлотта".
Ни одна из спящих молодых женщин не проснулась, ни один из слившихся с
темнотой молодых людей с сильным насморком не рассмеялся вслух и не
зааплодировал голосу, оборвавшемуся на сдержанном всхлипе. Все вздохи
наверху замерли. И тогда мудрецы с нижнего этажа разом ощутили холод зимнего
рассвета. Я наглухо застегнула своё меховое пальто и закуталась в него
плотнее; один из моих распростёртых соседей набросил себе на плечи полотнище
вышитой ткани и закрыл глаза. В глубине комнаты, возле обтянутого шёлком