"Сидони-Габриель Колетт. Конец Ангела ("Ангел" #2)" - читать интересную книгу автора

Он собрался выйти, потом обернулся.
- Слушай, как насчет акций этих ранчо, о которых мы с тобой вчера
говорили? Продавать или не продавать? Что, если я завтра закину удочку
папаше Дейчу?
Эдме рассмеялась, как школьница.
- Неужели ты думаешь, что я стала бы тебя дожидаться? Сегодня утром
твою мать озарила гениальная мысль, когда мы отвозили баронессу из
госпиталя.
- Старушку Ла Берш?
- Да, баронессу... Твоя мать, как ты элегантно выражаешься, закинула ей
удочку. Баронесса состоит в числе первых акционеров, она буквально не
расстается с председателем Административного совета...
- Разве только затем, чтобы влить в себя литр белого.
- Если ты будешь меня каждую минуту перебивать... Так вот, сегодня к
двум часам дня все уже было продано, дорогой! Все! Маленькая лихорадка на
бирже - кстати, мгновенно закончившаяся - подарила нам ни много ни мало
двести шестнадцать тысяч франков! Вот они, лекарства и медикаменты! Я хотела
порадовать тебя завтра, выложив на стол шуршащий бумажник. Поцелуешь меня?..
Он стоял, голый и белый, под складками приподнятой портьеры и
пристально разглядывал лицо жены.
- Хм, ну ладно, - вымолвил он наконец. - А я тут при чем?
Эдме лукаво склонила голову.
- Твоя доверенность все еще действительна, любовь моя. "Право купли,
продажи, аренды от моего имени..." и так далее, и тому подобное. Кстати,
надо будет послать баронессе какой-нибудь сувенир.
- Курительную трубку, - задумчиво произнес Ангел.
- Не смейся! Она очень славная и совершенно для нас незаменима.
- Для кого - для нас?
- Для твоей матери и для меня. Баронесса умеет находить общий язык с
нашими парнями, она рассказывает им анекдоты, слегка грубоватые, но такие
сочные... Они обожают ее!
Лицо Ангела задрожало от какого-то странного смеха. Он опустил
разделявшую их темную портьеру и исчез за ней, как образ забытого
сновидения. Он шел по коридору, чуть освещенному голубоватым светом, ступая
беззвучно, словно скользил по воздуху, ибо по его настоянию весь дом сверху
донизу был устлан толстыми пушистыми коврами. Он любил тишину и каверзы и
никогда не стучался в дверь маленькой гостиной, которую его жена со времен
войны именовала своим кабинетом. Ее это не раздражало, она угадывала
приближение Ангела и не вздрагивала.
Он быстро принял ванну, не разлеживаясь в прохладной воде, рассеянно
подушился и вернулся в будуар.
Ему было слышно, как в спальне за стеной лежащая женщина шелестела
простынями, как нож для разрезания книг звякнул о фарфоровый стакан на
ночном столике. Он сел, подперев кулаком подбородок. Рядом на столе он
заметил меню на завтра, которое Эдме каждый день заготавливала для
дворецкого: "Омары по-термидориански, отбивные котлеты "Фюльбер-Дюмонтейль",
заливное из утки, салат "Шарлотта", суфле с кюрасо, сырные палочки с
честером". Безукоризненно, возразить нечего. "Шесть приборов". А вот на это
есть что возразить!
Он исправил цифру шесть на пять и снова уткнулся подбородком в кулак.