"Сидони-Габриель Колетт. Конец Ангела ("Ангел" #2)" - читать интересную книгу автора

позабыв о своей несостоявшейся женственности.
Ангел украдкой посматривал на ее крупный нос, седеющие усики над
верхней губой и маленькие крестьянские глаза, равнодушно скользившие по
зрелым колосьям и скошенным лугам.
Впервые он почувствовал к старой Камилле что-то похожее на дружбу, с
волнением понял, что между ними есть нечто общее: "Она одинока. Когда она не
среди солдат и не в обществе моей матери, она одинока. Она тоже... Несмотря
на свою вечную трубку и стаканчик, она одинока".
На обратном пути они остановились на деревенском постоялом дворе, где
не было мороженого и где медленно умирали на лужайке испекшиеся розовые
кусты, подвязанные к колоннам и остаткам старинной купели. Близлежащий лес
заслонял от малейшего ветерка это пыльное место, над которым высоко в небе
неподвижно висело накаленное докрасна облако.
Баронесса выбила об ухо мраморного сатира свою короткую вересковую
трубку.
- Душно будет ночью в Париже.
Ангел кивнул и, подняв голову, посмотрел на пунцовое облако. На его
бледные щеки, на подбородок с ямочкой легли розовые отсветы, словно
бархатистые пятна красной пудры на лице актера.
- Да, - согласился он.
- Слушай, хочешь, давай вернемся завтра утром? Мне ничего не надо,
только купить мыло да зубную щетку, и все... Позвоним твоей жене. Завтра с
утра, часика в четыре, по холодку, поедем...
Ангел вскочил, как ужаленный.
- Нет, нет! Не могу.
- Не можешь? Брось...
Он увидел сверху, как смеются маленькие мужские глаза и вздрагивают
толстые плечи.
- Я и не знала, что ты так крепко привязан, - проговорила она. - Но раз
такое дело...
- Что?
Она встала, тяжелая, тучная, и хлопнула его по плечу.
- Да, да. Днем ты разгуливаешь, где хочешь, но каждый вечер бежишь
домой. Да ты совсем ручной!
Он холодно взглянул на нее. Она уже нравилась ему гораздо меньше.
- От вас ничего не скроешь, баронесса. Я поднажму, и меньше чем через
два часа мы будем дома.
Ангел навсегда запомнил эту ночную поездку, запах трав, мрачный пурпур,
долго не угасавший на западе, и мохнатых мотыльков в плену автомобильных
фар. Подле него, превращенная тьмой в бесформенную черную глыбу,
бодрствовала баронесса. Он вел машину осторожно, прохладный свежий воздух,
овевавший их при быстрой езде, сменялся духотой, как только они замедляли
ход на поворотах. Полагаясь на свое острое зрение и чуткую реакцию, он
невольно думал о старой женщине, чужой и грузной, неподвижно сидевшей рядом,
и испытывал временами какой-то необъяснимый страх, нервное возбуждение, в
результате чего они чуть не врезались в повозку, ехавшую без фонарей. В этот
момент большая рука легко коснулась его плеча.
- Осторожно, малыш.
Конечно, он не ожидал ни этого прикосновения, ни ласкового тона. Но
одной лишь неожиданностью невозможно было объяснить го волнение, которое они