"Сидони-Габриель Колетт. Рождение дня" - читать интересную книгу автора

быть, чтобы Вьяль этого не заметил.
Обычно я не очень склонна организовывать счастье той или иной пары.
Однако сейчас мне кажется, что я несу ответственность за возникшую
неприятную лёгкую суету, за то, что пришли в движение праздные силы, которые
отныне смогут увлечь двух людей, ранее находившихся на расстоянии друг от
друга, надёжно защищенных своими маленькими тайнами либо отсутствием личной
тайны.
Вчера утром, часов в девять, направляясь в своём автомобильчике на
рынок, я обогнала, а потом подобрала Элен Клеман, которая, подняв свою
обнажённую и гладкую, как золотое яблоко, голову, держа под мышкой полотно,
направлялась к столяру, специалисту по окантовке картин. Проехав двести
метров, мы увидели сквозь решётку, как Вьяль на пороге своего "кубика"
снимал чехол с древнего, сухого, причудливо изогнутого кресла, тонкого, как
куст боярышника зимой.
- Вьяль, тебя не было видно уже два дня! Вьяль, что это за кресло?
Он засмеялся, и белая полоска сверкнула на его тёмном лице.
- Уж его-то вам заполучить не удастся! Я ездил за ним на "Ситроене" аж
за Мустье-Сент-Мари.
- Ах, вот так! - сказала Элен. Вьяль поднял нос и спрятал улыбку.
- Что - вот так?
Она ничего не сказала и посмотрела на него с таким опасно глупым видом,
что он мог бы прочитать в её зелёно-голубых, не жмурящихся на солнце глазах,
всё что угодно. Я выскочила из машины:
- Покажи, Вьяль, покажи! И угости нас белым утренним вином с холодной
водой!
Элен вышла за мной, вдохнула запах крошечного незнакомого жилья, вся
мебель которого состояла из дивана и корабельного, в форме полумесяца стола,
украшенного розовой скатертью и белыми фаянсовыми "мустье".
- Один Хуан Грис, два Диньимона, одна олеография Линдера, - перечисляла
Элен. - В этом весь Вьяль, который никогда не знает, с какой ноги
танцевать... Вам кажется, что они идут к этим стенам в этом доме?
Вьяль, вытиравший свои испачканные руки, смотрел на Элен. Она опиралась
одной ладонью о стену, приподнявшись на носках, вытянув шею и руки, словно
желая на неё взобраться, - при этом хорошо смотрелись её щиколотки в
накинутых на босу ногу сандалиях. А этот чудесный цвет красной обожжённой
глины на всём столь мало прикрытом теле!
- Вьяль, сколько ты заплатил за своё кресло?
- Сто девяносто. Причём оно из ореха, вот под этой краской, в которую
его выкрасили какие-то свиньи! Взгляните сюда, на подлокотник, где её нет...
- Вьяль, продай мне его!
Он отрицательно покачал головой.
- Вьяль, коммерсант ты или нет? Вьяль, есть у тебя сердце?
Он опять покачал головой.
- Вьяль, я меняю твоё кресло на... на Элен, а!
- Она, значит, ваша? - сказал Вьяль.
По остроумию и деликатности его реплика вполне стоила моей шутки.
- Идёт, идёт! - подхватила Элен. - Действительно, дорогой, дело
стоящее!
Она смеялась, став краснее своего красного загара, и в обоих её
зелено-голубых глазах танцевало по одной сверкающей точечке. Однако Вьяль