"Сидони-Габриель Колетт. Неспелый колос" - читать интересную книгу автора

- Ну... уехать, отправиться к той даме... Решить наконец, что ты любишь
именно её... Объявить об этом родителям...
Она объяснялась по-младенчески жёстко, продолжая машинально одёргивать
платье, словно хотела раздавить груди.
"У неё они похожи на раковины морских блюдец, а ещё, пожалуй, - на
маленькие конические горы с полотен японцев..."
Он чуть было не произнёс, пусть не вслух, а про себя, но вполне
отчётливо слово "груди", покраснел, обвинил себя в недостатке почтительности
и поторопился её успокоить:
- Я, Вэнк, не совершу ни одной из подобных глупостей. Но мне бы
хотелось знать, на что ты, ты сама могла бы решиться, если бы я был способен
на всё это или хотя бы на половину?
Она широко распахнула глаза, ставшие ещё более синими от недавних слёз,
но он ничего не смог в них прочесть.
- Я? Ничего в своей жизни я бы изменять не стала.
Конечно, она говорила неправду, в её словах был прямой вызов, но за
лживой завесой этого взгляда он видел, он почти ощущал цепкость, нерушимое и
безоглядное постоянство - всё то, что хранит любящую женщину, когда у неё
появляется соперница, привязывая к жизни и к возлюбленному.
- Ты желаешь казаться более рассудительной, Вэнк, чем ты есть на самом
деле.
- А ты корчишь из себя невесть какую драгоценность. Разве тебе только
что не показалось, будто я хочу умереть? Покончить с собой из-за амурной
интрижки мсье!
Она ткнула в его сторону открытой ладонью, как делают все дети, когда
ссорятся.
- "Интрижка"... - повторил задетый за живое и одновременно польщённый
Флип. - Да, чёрт подери! Все парни в моём возрасте...
- Что ж, мне, видимо, и впрямь придётся привыкнуть, что ты похож на
"всех парней" твоего возраста.
- Вэнк, милая Вэнк, клянусь, молодой девушке не пристало так говорить,
она не должна даже слышать... - Флип потупил глаза и не без самодовольства
прибавил: - Уж можешь мне поверить.
Он предложил ей руку, помогая перешагнуть через длинные потёки сланца
на подступах к их убежищу, затем через низкие кусты утёсника, отделявшие их
от таможенной тропы. В трёх сотнях метров на краю прибрежного обрыва всё в
том же белом платьице вертелась во все стороны Лизетта - сейчас она была
похожа на садовый вьюнок под ветром - и бешено махала им маленькими
загорелыми руками, торопя: "Идите же! Вы опаздываете!" Вэнк махнула ей,
показывая, что поняла, но прежде чем начать спускаться, снова обернулась к
Флипу:
- Флип, вот тут как раз я и не могу тебе поверить. Иначе получится,
будто бы то, как мы жили до сих пор, - лишь одна из обычных пресных историй,
как в книжках, которые не любим ни я, ни ты. Вот ты мне говоришь: "парень",
"молодая девушка" - и это о нас с тобой! А ещё: "все парни в моём
возрасте"... Но ведь с твоей стороны это неприлично... видишь, я сейчас
совершенно спокойна...
Он слушал её с лёгким нетерпением, весьма озадаченный тем, что перестал
кожей ощущать уголья и тернии своей великой печали: он их где-то растерял.
Крайнее замешательство Вэнк, заметное по её нарочито самоуверенному виду,