"Сидони-Габриель Колетт. Неспелый колос" - читать интересную книгу авторатени, капризная и томная, с фиолетовыми тенями под глазами, и отказалась от
прогулки и купания. Втайне от всех он срезал и связал в букет самые красивые стебли, немилосердно изрезав руки жёсткой, как железо, листвой. И тёплым бретонским утром, когда землю заволокло лёгкой дымкой, а море оделось в бесплотно-молочные тона, он оседлал свой велосипед. В неудобных белых полотняных панталонах и в самом красивом шерстяном свитере крупной вязки он подкатил к стенам "Кер-Анны", пригнувшись прокрался к решётке ворот, чтобы подбросить цветы, словно избавляясь от опасной улики. Он рассчитал, как вернее бросить свою ношу, подметил место, где стена близко подходит к дому, и, раскрутив руку, словно пращу запустил букет в воздух. Раздался крик, затем шаги по усыпанной гравием дорожке, и сдавленный от гнева, но тотчас узнанный им голос произнёс: - Попался бы мне тот идиот, кто это придумал... Почувствовав себя оскорблённым, он не убежал, как ему хотелось, и разъярённая Дама в белом обнаружила его у калитки. Завидев его, она переменилась в лице, и сведённые на переносице брови разошлись; пожав плечами, она подытожила: - Я могла бы и догадаться. Невелика хитрость. Она подождала извинений, но их не последовало, ибо Флип был весь поглощён созерцанием, про себя безотчётно вознося ей хвалу за то, что она снова в белом, что её губы не слишком явно, но тронуты помадой, а глаза - тушью. Она поднесла руку к щеке. - Надо же, у меня идёт кровь! - У меня тоже, - не слишком находчиво откликнулся Флип и протянул ей исцарапанные руки. Она нагнулась к ним, размазала пальцем крохотную блестящую капельку крови на ладони Флипа. - Вы рвали их для меня? - безмятежно спросила она. этой изысканной особе манеры неотёсанного крестьянского парня. Однако, казалось, это её не удивило и не раздосадовало. - Не желаете ли зайти на минутку? Так же не разжимая губ, он отрицательно мотнул головой, и волосы запорхали вокруг лица, похорошевшего от выражения странной суровости, вытеснившей все иные оттенки чувства. - Они такого... несказанно голубого цвета... Я их поставлю в мою бронзовую курильницу... Его лицо чуть смягчилось. - Я так и думал, - подтвердил он. - Или в серый глиняный горшок. - Да, если вам угодно... В серый глиняный горшок. Его привела в восхищение некая покорная мягкость в голосе госпожи Дальре, и она заметила это, заглянула ему в глаза и с прежней непринуждённой, почти мужской улыбкой, переменив тон, спросила: - Скажите-ка, господин Флип... ответьте на один вопрос... на один простой вопрос... Вот эти прекрасные голубые цветы вы нарвали для меня, чтобы доставить мне удовольствие? - Да... - Это прелестно. Чтобы доставить мне удовольствие. А о чём вы думали больше, о моём удовольствии их получить или - прошу, будьте внимательны - о своём удовольствии набрать их для меня и мне вручить? Он плохо её слушал, глядя, как глухонемой, на её губы, не в силах думать ни о чём, кроме очертаний её рта и трепета ресниц. А потому не понял и ответил наугад: |
|
|