"Сидони-Габриель Колетт. Клодина в Париже ("Клодина" #2) " - читать интересную книгу автора

Мели услужливо подзывает котов, подманивая их миской сырого мяса. Потом
растроганно наблюдает за идиллией, результатом своих стараний, а пока она
торчит в саду в грязном фартуке, на кухне спокойно пригорает телятина или
рагу из зайца, и при этом она привычным, так раздражающим меня жестом
мечтательно взвешивает на ладонях свои тяжёлые, не обременённые корсетом
груди. Я невольно испытываю смутное отвращение при мысли, что некогда сосала
эту грудь.
И всё же, будь я всего-навсего маленькой дурочкой, а не разумной
девицей, попечение Мели сделало бы всё необходимое для моего грехопадения.
Но я только смеюсь над ней, когда она говорит о каком-то возлюбленном - ну
уж нет, этого ещё недоставало! - я колочу её и кричу:
- Отправляйся со своей болтовнёй к Анаис, там тебя ждёт лучший приём.
Мели поклялась памятью своей матери, что не поедет в Париж. Я ответила
ей:
- Мне наплевать.
Тогда она начала собираться, предрекая нам множество чудовищных
катастроф.

И вот, ступая прямо в топкую грязищу дорожек, я брожу по ржавому лесу,
напоённому запахом грибов и влажного мха, собираю жёлтые лисички, которые
так хороши в молочном соусе с тушёной телятиной. И мало-помалу начинаю
понимать, что наш переезд в Париж слишком уж отдаёт безумием. Может быть,
упросить папу или, ещё лучше, запугать его?.. Но что скажет тогда Анаис? И
Люс, которая, того и гляди, решит, что я остаюсь из-за неё? Нет! Ещё чего!
Придёт время, придумаю что-нибудь, если мне будет там скверно.
В один из последних дней, стоя на опушке в Долине, и глядя на
раскинувшийся у моих ног Монтиньи, на леса, леса, которые я любила больше
всего на свете, на пожелтевшие луга, на вспаханные поля, на их
свежевскопанную, почти розовую землю, и на сарацинскую башню, парящую надо
мной, с каждым годом всё больше оседавшую, я настолько ясно и отчётливо
осознала, какая беда и глупость - этот наш отъезд, что готова была бежать,
нестись стрелой к нашему дому и умолять, приказать выдернуть все гвозди из
ящиков с книгами, освободить замотанные тряпками ножки кресел.
Почему я этого не сделала? Почему продолжала стоять на опушке леса,
чувствуя в душе какую-то опустошённость, засунув озябшие руки под красный
плащ? На меня падали каштаны, их скорлупа покалывала мне голову, словно
мотки шерсти, из которых забыли вытащить штопальные иглы...
Я буду краткой. Прощание со Школой: холодное прощание с директрисой (до
чего она неподражаема, наша Мадемуазель! Прижав к себе свою крошку Эме, она
сказала мне "до свиданья", словно я должна была вернуться этим же вечером);
насмешливое прощание с Анаис: "Не стану желать тебе удачи, дорогая моя,
удача повсюду следует за тобой, ты, конечно, удостоишь меня письмом только
чтобы известить о своей свадьбе"; печальное, с бурными рыданиями прощание с
Люс, которая приготовила мне в подарок расшитый жёлтым и чёрным шёлком
кошелёчек бесподобно дурного вкуса и ещё дала на память прядь своих волос в
игольнице из раскрашенного дерева. Она "запечатала" эти свои "дары", чтобы я
никогда не потеряла их.
(Для тех, кто не знает колдовства запечатывания, объясню. Кладёте на
землю предмет "П", подлежащий запечатыванию, заключаете его между двумя
скобками, соединённые концы которых перекрещиваются (ХП), куда вы и