"Сидони-Габриель Колетт. Клодина в Париже ("Клодина" #2) " - читать интересную книгу автора

Она до того обалдела от этой новости, что не смогла даже скрыть своих
чувств, и это привело меня в полный восторг. Она поспешила к Люс.
- Люс! Скоро ты лишишься своей драгоценной подружки! О, моя дорогая,
сколько слёз ты прольёшь, когда Клодина укатит в Париж. Скорее отрежь локон
своих волос, обменяйтесь последними клятвами, времени у вас в обрез!
Ошеломлённая Люс с растопыренными, точно пальмовые листья, пальцами,
широко раскрыла свои ленивые зелёные глазищи и, не стыдясь и не скрываясь,
разразилась громкими рыданиями. До чего же она меня раздражает!
- Чёрт побери, это правда, я уезжаю! И ни о ком из вас жалеть не буду!
Исполненная твёрдой решимости, я, вернувшись домой, торжественно
заявила папе, что согласна. Он с удовлетворением расчесал свою бороду и
проговорил:
- Прадейрон уже подыскивает нам квартиру. Где? Понятия не имею. Лишь бы
было достаточно места для моих книг, а в каком квартале жить, мне наплевать.
Ну а ты что скажешь?
- Я тоже, мне тоже на... мне всё равно.
Что я в этом понимала на самом-то деле? Откуда было какой-то там
Клодине, ни разу за свою жизнь не покидавшей большой родительский дом и
любимый сад в Монтиньи, знать, что ей подойдёт в Париже и какой квартал
следует выбирать? Фаншетта тоже об этом ведать не ведала. Но я была очень
взбудоражена и, как всегда, когда в моей жизни происходят какие-то серьёзные
события, места себе не находила, бесцельно слоняясь по дому, не в силах ни
за что приняться, тогда как папа, неожиданно ставший на редкость
практичным - нет тут я, пожалуй, хватила через край: неожиданно ставший на
редкость деятельным, - поднимая ужасный шум и грохот, паковал вещи.
А я предпочитала - и на то имелась тысяча причин - убегать в лес и не
слушать раздражённых причитаний Мели.

Белокурая Мели, ленивая и уже увядшая, некогда была очень хороша собой.
Она кухарничает, приносит мне воду для умывания и таскает из нашего сада
яблоки и сливы чуть ли не каждому "встречному и поперечному". Но папа
уверяет, что Мели некогда кормила меня "превосходным" молоком и что она
продолжает нежно меня любить. Она всё время что-то напевает и хранит в своей
памяти огромное множество всяких песенок, довольно игривых, даже скабрёзных,
некоторые я запомнила. (А ещё уверяют, что я не поклонница любительского
искусства!) Есть очень славные куплеты:

Рюмашек он шесть, небось.
Выпил залпом одну за другой,
Тру-ля-ля...
Вино по вкусу, видать, пришлось,
Себя не щадил он, ой-ой!
Тру-ля-ля... и т. д. и т. п.

Мели нежно пестует мои недостатки и мои достоинства. Она восторженно
уверяет, что я "пригожая", что у меня "складная фигурка", и завершает это
вздохом: "Вот жалость, что нет у тебя ухажёра".
Эту свою простодушную и бескорыстную потребность пробуждать любовные
стремления и помогать им Мели распространяет на весь мир живой природы.
Весной, когда Фаншетта томно мяукает и валяется на спине по дорожкам сада,