"Сидони-Габриель Колетт. Клодина замужем ("Клодина" #3) " - читать интересную книгу авторакоторой понятия не имела - тогда, во всяком случае. Большая низкая кровать
стала моей подругой, и туалетная комната тоже, как, впрочем, и несколько огромных кресел, каждое из которых напоминает одиночную камеру. Зато все остальные предметы по-прежнему на меня поглядывают, так сказать, с недоверием; зеркальный шкаф косится, когда я прохожу мимо; в гостиной стол с гнутыми ножками так и норовит меня зацепить; впрочем, и я в долгу не остаюсь. Боже мой! Два месяца прошло, а я до сих пор не приручила эту проклятую квартиру! Стараюсь заставить свой внутренний голос замолчать, когда он ворчит: "За два месяца кто угодно может приструнить любую мебель, только не Клодина". Интересно, согласилась бы Фаншетта здесь жить? Я снова встретилась на улице Жакоб со своей белоснежной красавицей; её не предупредили о моём возвращении, и мне было тяжело видеть полную её растерянность, когда она беспомощно распласталась у меня в ногах и не подавала голоса, а я поглаживала её розовый животик и никак не могла сосчитать удары бешено колотившегося кошачьего сердечка. Я перевернула её на бок, чтобы расчесать потускневшую шубку; в ответ на этот знакомый жест она подняла голову, и чего только не было в её взгляде: и упрёк, и нежная преданность, и готовность на любую муку... О беззащитный зверёк! До чего ты мне близок, я так хорошо тебя понимаю! Я вновь увиделась со своим благородным отцом, могучим бородачом, изрыгающим хлёсткие слова и кипящим беззлобной воинственностью. Не сознавая этого, мы друг друга любим, и я правильно поняла его приветственную фразу: "Соблаговолишь ты наконец обнять меня, проклятое отродье?" - так он выражал серьёзно! И вот доказательство: он признался, что на улице Жакоб ему стало тесновато. И прибавил: "Понимаешь, я недавно скупил за бесценок книги на аукционе... Тысячи две, не меньше... стадо свиней! Пришлось их пока спихнуть в ломбард на хранение! А в моей конуре и так тесно... Вот в Монтиньи, в дальней комнате, которая никогда не открывается, я бы мог..." Он отворачивается и дёргает себя за бороду, но мы успели встретиться глазами и обменяться особенным взглядом. Ох, старый жук! Я хочу сказать, что он, пожалуй, способен вернуться в Монтиньи, как недавно переехал в Париж: просто так, без причины... Со вчерашнего дня квартира Ре... наша квартира приведена в порядок. Больше не придётся видеть ни придирчивого обойщика, ни рассеянного мастера, вешавшего шторы: каждые пять минут он терял какой-нибудь из своих инструментов золочёной меди. Рено чувствует себя как рыба в воде, прохаживается по квартире, улыбается небольшим настенным часам, которые никогда не врут, расправляется с рамкой, которая не вписывается в интерьер. Он обнял меня за шею и повёл по комнатам с "хозяйским" осмотром; после головокружительного поцелуя он оставил меня в салоне (очевидно, сам он отправился работать в "Дипломатический журнал", дабы позаботиться о судьбе Европы с Якобсеном и обойтись с Абдул-Хамидом так, как он того заслуживает), напутствовав такими словами: "Мой милый деспот! Можешь царствовать в своё удовольствие". Я долго сижу без дела, предаваясь мечтам. Часы бьют один раз, и я не знаю, который теперь час. Я встаю, совершенно растерянная и потерявшая счёт |
|
|