"Сидони-Габриель Колетт. Клодина замужем ("Клодина" #3) " - читать интересную книгу автора

Неважно, зато сразу так много конфет!.. Я тоже хочу! Рено с порога
любуется нашей компанией, на его губах появляется улыбка, которую я уже
замечала у него несколько раз... Наконец он видит, что Пом ни жива ни
мертва, и спохватывается.
- Пом! Что вам больше нравится?
- Всё! - выпаливает счастливая Пом.
- Как же так можно! - возмущённо восклицают сестрички.
- Пом! - не скрывая удовольствия, продолжает Рено. - Я вам дам вот этот
пакет, если вы меня поцелуете. Ты позволишь, Клодина?
- Да пожалуйста!
Пом колеблется одно мгновение, раздираемая безудержным чревоугодием и
правилами приличия. Она умоляюще смотрит своими ласковыми бархатными глазами
на ощетинившихся подруг, на меня, в небо, на пакетики, которые мой друг
протягивает ей на ладони... Наконец она всем своим существом устремляется к
Рено, бросается ему на шею, получает пакет и, пунцовая, уходит и забивается
в угол, чтобы вскрыть его без помех...
Я тем временем стягиваю пакетик с шоколадными конфетами, сёстры мне
помогают, всё это мы проделываем быстро и совершенно бесшумно. Ручка Элен
без устали снуёт от пакета в рот и обратно. Кто бы мог подумать, что этот
маленький ротик способен вместить в себя столько сладостей!
Но вот брякает колокольчик. Мы вынуждены прервать своё занятие, и Рено
не удаётся полюбоваться нами вволю. Вспугнутые девочки убегают, не успев
поблагодарить и не глядя на нас, словно воришки...
За ужином в школьной столовой Рено веселится от души, а я немного
скучаю. Время тянется медленно; я чувствую, как сиреневые сумерки густеют и
опускаются на деревья... Я хотела бы забыться... А мой дорогой Рено до чего
доволен!.. Ну, наша Мадемуазель - пройдоха, уж она сумела разбудить его
любопытство! И вот я сижу в этой светлой зале рядом с Рено за столом, обитым
белой искусственной кожей, напротив прелестных учениц в чёрных фартуках,
лениво и с отвращением помешивающих кашу, как положено девчушкам,
напичканным конфетами, а Мадемуазель рассказывает обо мне. Иногда она
понижает голос, чтобы её не слышали любопытные ушки сестёр Жуссеран.
Смирившись, я начинаю вслушиваться и улыбаюсь.
- ...это была не девочка, а ужасный сорванец, сударь, и я долго не
знала, что с ней делать. С четырнадцати до пятнадцати лет чаще всего её
можно было обнаружить на высоте не ниже семи метров от земли; казалось,
единственной её целью было показать всем, откуда у неё растут ноги... Порой
мне доводилось подметить в ней жестокость по отношению к взрослым...
(Поосторожней!) Она ничуть не изменилась, всё такая же юная прелестница...
Хотя она меня недолюбливала, мне нравилось за ней наблюдать... какая
гибкость, какая уверенность в каждом движении... Вот, к примеру, лестница,
что ведёт сюда... я не видела, чтобы она по ней спускалась иначе, как
съезжая по перилам. Сударь! Какой пример!..
Её коварство, едва угадывающееся в заботливо-материнском тоне, меня в
конечном счёте забавляет, а в глазах Рено загорается злой огонёк, который
так хорошо мне известен. Он смотрит на Пом, а видит Клодину, Клодину в
четырнадцать лет, и то, как она показывает, откуда у неё ноги растут (Именно
так, Мадемуазель! После моего отъезда в вашем доме стали выражаться более
возвышенно.). Он смотрит на Элен, а видит Клодину верхом на перилах,
Клодину-насмешницу, перепачкавшуюся фиолетовыми чернилами... Ночь обещает