"Сидони-Габриель Колетт. Клодина в школе ("Клодина" #1) " - читать интересную книгу автора

Я трясусь, как в лихорадке, и ещё больше нервничаю оттого, что Эме не
разделяет моего волнения. Она гладит мою голову, покоящуюся у неё на
коленях, и изредка вставляет прерывающимся голосом: "Моя Клодиночка!" Тут
глаза её увлажняются и она лепечет сквозь слёзы:
- Я всё вам расскажу. Какое несчастье, вы надрываете мне душу! Так вот,
в прошлую субботу я заметила, что мадемуазель Сержан со мной любезней
обычного, и подумала, что она привыкла ко мне и теперь оставит нас обеих в
покое, - я обрадовалась и повеселела. А потом, к концу вечера, когда мы за
одним столом проверяли тетради, я поднимаю голову и вижу в её глазах слёзы:
она смотрела на меня так странно, что я растерялась. Она тут же встала и
пошла спать. Весь следующий день она окружала меня всевозможными знаками
внимания, а вечером, когда мы остались одни и я уже собиралась пожелать ей
спокойной ночи, она вдруг спрашивает: "Значит, вы действительно так любите
Клодину? И она, разумеется, отвечает вам взаимностью?" Не успела я рта
раскрыть, как она, рыдая, опустилась на пол у моих ног. Потом взяла мои руки
и наговорила мне столько всякого, что я просто оторопела...
- Чего "всякого"?
- Ну например: "Дорогая, разве вы не видите, что убиваете меня своим
равнодушием? Ах, милочка, неужели вы не замечаете, как сильно я вас люблю?
Эме, я так завидую этой безмозглой Клодине, ведь она с приветом, а вы так с
ней нежны... Не отталкивайте меня, полюбите хоть чуть-чуть, и я буду для вас
такой нежной подругой, что вы и представить себе не можете..." И она словно
насквозь прожгла меня взглядом.
- Вы ничего ей не ответили?
- Ничего! Я не успела! Ещё она сказала: "Или вы думаете, что этими
уроками английского языка вы приносите Клодине пользу, а мне радость? Я
слишком хорошо знаю, что вам там не до английского, я готова рвать на себе
волосы каждый раз, когда вы уходите! Не ходите туда больше, не ходите! Через
неделю Клодина забудет об этих занятиях, а я буду любить вас такой любовью,
на которую она не способна!" Уверяю вас, Клодина, я уже не соображала, что
делала, она словно заворожила меня своим безумным взглядом. Вдруг вся
комната закружилась, у меня помутилось в глазах, две-три секунды, не больше,
я ничего не видела, слышала только, как она в панике причитает:. "Какой
ужас... Бедняжка! Я испугала её, как она побледнела! Эме, дорогая!" Лаская,
она помогла мне раздеться, я тут же забылась таким глубоким сном, будто весь
день прошагала... Клодиночка, ну что я могла сделать!
Я потрясена: эта неистовая рыжая тётка не знает удержу. Но в глубине
души я не очень удивляюсь, всё к тому и шло. Ошеломлённая, я стою перед Эме:
это маленькое хрупкое создание околдовано злой фурией, и я не знаю, что
сказать. Эме вытирает глаза. Сдаётся мне, что её печаль иссякает вместе со
слезами. Я спрашиваю:
- Но вы сами, вы совсем её не любите, правда?
Она отводит глаза.
- Нет, конечно, но она, по-моему, и вправду меня очень любит, а я и не
подозревала.
У меня сердце сжалось от этих слов, всё же я не дура и понимаю, что она
хочет сказать. Я отпускаю её руки и встаю. Что-то сломалось. Раз она даже не
хочет подтвердить, что по-прежнему держит мою сторону, и явно не
договаривает, значит, скорее всего, между нами всё кончено. Пальцы у меня
ледяные, а щёки горят. Повисает напряжённая тишина, но я её прерываю: