"Сидони-Габриель Колетт. Клодина в школе ("Клодина" #1) " - читать интересную книгу автора

новость подружкам - они ничего не знают. Представляю себе, как в следующий
четверг Анаис будет обливаться одеколоном, покусывать губы, затягивать
кожаный пояс и томно напевать.
- Неужели? А я ничего не знала! Мадемуазель Сержан и словом об этом не
обмолвилась.
- Ой, мне, наверно, следовало держать язык за зубами. Я вас попрошу
делать вид, что вы так ничего и не знаете!
Подавшись всем телом вперёд, он умоляет меня, я отвожу локоны от лица,
хотя они ничуть мне не мешают. Это сближающие нас подобие тайны приводит его
в весёлое расположение духа, теперь он будет глубокомысленно подмигивать
мне - впрочем, глубокомыслие это относительное. Он удаляется - форменный
красавец, - бросив на прощанье совсем по-свойски: "До свидания, мадемуазель
Клодина". - "До свидания, сударь".
Полпервого: ученики уже появляются, а Эме всё нет! Я отказываюсь
играть, сославшись на головную боль, и от волнения не нахожу себе места.
Но что я вижу? Они спускаются, пересекая двор; ужасная начальница
держит Эме под руку - неслыханно! - и очень ласково с ней разговаривает.
Мадемуазель Лантене, ещё слегка растерянная, поднимает на свою более высокую
спутницу прекрасные безмятежные глаза. При виде эдакой идиллии моё
беспокойство обращается в печаль. Прежде чем они подходят к двери, я
выскакиваю вон, бросаюсь в самую гущу игроков в салки и кричу: "Я тоже
играю!", как бы закричала "Пожар!" И, пока не зазвенел звонок, я, с трудом
переводя дух, то от кого-то убегаю, то кого-то догоняю, всеми силами
стараясь не думать.
Тут я замечаю Рабастана: он глядит через стену, с явным удовольствием
наблюдая за беготнёй девушек, которые, кто бессознательно, как Мари Белом, а
кто и нарочно, как дылда Анаис, сверкают красивыми или не очень икрами.
Дамский угодник одаривает меня обаятельной, сверхобаятельной улыбкой;
ответить ему я не решаюсь из-за подружек, но, приосанившись, встряхиваю
локонами. Нужно же позабавить кавалера (хотя, по-моему, он от рождения
бестактен и суёт нос в чужие дела). Анаис тоже его засекла и теперь высоко
задирает неказистые ноги, чтобы ему было виднее, и хохочет, и верещит. Она и
с волом будет кокетничать.
Всё ещё тяжело дыша, мы возвращаемся в класс и открываем тетради. Но
через четверть часа появляется мамаша Сержан и на местном наречии уведомляет
дочь, что прибыли ещё две ученицы. Класс бурлит: две "новеньких", которых
сама судьба велела изводить! Мадемуазель Сержан выходит и просит мадемуазель
Лантене присмотреть за нами. А вот и Эме, я пытаюсь поймать её взгляд и
улыбкой передать ей свою нежность и тревогу, но она глядит неуверенно, и моё
глупое сердце разрывается. Я наклоняюсь над своим трико с блестящей ниткой.
У меня ещё никогда не спускалось сразу столько петель. Их так много, что мне
приходится обратиться за помощью к Эме. Пока она размышляет, как помочь
беде, я шепчу:
- Привет, лапушка, что случилось? Никак не могу с вами поговорить, вся
истерзалась.
Она беспокойно оглядывается по сторонам и очень тихо отвечает:
- Я сейчас ничего не могу сказать. Завтра на уроке.
- До завтра я не выдержу! А если я заявлю, что завтра библиотека нужна
папе и попрошу провести занятие сегодня вечером?
- Нет... да... попросите. Но быстрее идите на место, на нас глядят