"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

первых двух городах, где мы играли, шёл дождь, видимо, для того, чтобы я
больше прониклась сознанием своего ужасного одиночества среди гостиничных
стен, затянутых шоколадными или бежевыми тканями, в этих бедных обеденных
залах, обставленных дешёвой мебелью "под дуб", кажущихся ещё более тёмными
из-за газового освещения.
О избалованный сын "Стальной Пилы"! Вам и невдомёк, что такое
отсутствие комфорта. Когда мы вновь встретимся, я Вам расскажу, чтобы Вы
возмущались и баловали меня ещё больше, как я плелась в полночь в гостиницу
и тащила тяжёлый ящик с гримом, который оттягивает мне руку, как долго
стояла под мелким дождём, перед дверью, ожидая, когда же проснётся швейцар,
потом входила в кошмарный номер - отсыревшие простыни и крошечный кувшин
давно остывшей воды... И Вы думаете, что я могла бы заставить Вас делить со
мною эти повседневные радости? Нет, дорогой, я должна испить всю чашу до
дна, прежде чем крикнуть: "Приезжай, я больше не могу!"
Погода в Дижоне стоит пока чудесная. И я робко принимаю это солнышко,
как подарок, который у меня вот-вот отнимут.
Вы обещали мне утешать Фосетту, она Ваша, как и моя, но будьте с ней
осторожны, она не простит Вам, если в моё отсутствие Вы уделите ей
чрезмерное внимание. Её собачий такт требует большой строгости в проявлении
чувств, и она оскорбляется, если в моё отсутствие кто-то третий, даже
ласковый, замечает её горе и пытается её развлечь.
Прощайте, прощайте! Я Вас целую и люблю. Какой здесь в сумерки
наступает холод, если бы Вы только знали!.. Небо зелёное и чистое, как в
январе, когда ударяет сильный мороз.
Пишите мне, любите меня и согрейте
Вашу Рене".

10 апреля
"Моё последнее письмо, должно быть, Вас огорчило. Я не довольна ни
собой, ни Вами. Ваш красивый почерк - твёрдый, размашистый и вместе с тем
тонкий, с элегантными завитками, как растеньице, которое у нас называют
"цветущим вьюнком". Таким почерком нетрудно исписать четыре страницы, а то и
восемь разными "я тебя обожаю", любовными проклятиями и жгучими сожалениями,
и всё это прочитывается одним махом, за двадцать секунд! При этом я уверена,
что Вы чистосердечно считаете, что отправили мне длинное письмо. К тому же
Вы говорите в нём только обо мне!..
Мой дорогой, я только что проехала, правда, не остановившись, мою
родину, край моего детства. Мне показалось, что добрая ласка коснулась моего
сердца... Когда-нибудь, обещай мне, мы сюда приедем вместе. Нет, нет, что я
пишу? Мы ни за что сюда не приедем! Ваши могучие арденнские леса унизили бы
в Вашем воспоминании мои дубовые рощицы, заросли ежевики и боярышника, и Вы
увидите, как я. что над ними, так же как и над бурными ручьями и синими
холмами, украшенными высокими чертополохами, дрожит в воздухе еле видимая
радуга, которая нимбом обрамляет всё в моём крае!..
Ничего там не изменилось. Несколько новых крыш, выкрашенных в
ярко-красный цвет, вот и всё. Да, ничего там не изменилось, ничего, кроме
меня. Ах, мой дорогой, какая я уже старая! Сможете ли вы полюбить такую
старую молодую женщину? Здесь я краснею за себя. Почему Вы не знали высокую
девочку с царственными косами, молчаливо бродившую тут, словно лесная нимфа?
Такой я была, и всё это я отдала другому, другому, а не Вам! Простите меня