"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

не сопротивляюсь так давно мне неведомой, братской, ни с чем не сравнимой
радости молча довериться другу, прижаться к нему на миг, чтобы набраться сил
у недвижимого, тёплого, ласкового, молчаливого существа... О, какое счастье
обхватить руками шею любимого живого существа, собаки или человека,
существа, которое меня любит!..
- Рене! Рене, вы плачете?
- Я плачу?
Да он прав! Ярчайший свет от множества преломлённых и перекрещенных
лучиков в моих наполненных слезами глазах. Я быстро смахиваю их уголком
носового платка. Но я и не думаю делать вид, что их нет. И улыбаюсь при
мысли, что чуть всерьёз не расплакалась. Когда же я плакала в последний раз?
С тех пор прошли... годы, годы!..
Мой друг потрясён, он привлекает меня к себе и усаживает - впрочем, я
особенно не сопротивляюсь - рядом с собой на диван. Его глаза тоже
увлажнились, ибо он всего лишь мужчина, а значит, может наигрывать чувства,
но скрывать их он не в силах.
- Что с вами, моё дорогое дитя?
Забудет ли он когда-нибудь мой вырвавшийся в ответ сдавленный крик и
охватившую меня дрожь? Надеюсь... "Моё дорогое дитя..." Вот первые ласковые
слова, которые он сказал мне: "Моё дорогое дитя!" Те же слова и та же
интонация, что и у того - другого!
Детский страх вырывает меня из его объятий, словно тот, другой, только
что появился в дверях, я вижу его усы а-ля Вильгельм II, его лживый томный
взгляд, его квадратные плечи и мускулистые крестьянские ляжки...
- Рене! Дорогая! Скажите хоть что-нибудь...
Мой друг стал бледным, как полотно, и не пытается привлечь меня к
себе... Пусть хоть не узнает, какую боль он мне только что причинил! Мне уже
не хочется плакать. Мои малодушные сладостные слёзы медленно откатываются
назад, к своему истоку, обжигая глаза и гортань... Чувствуя, что голос мне
ещё может изменить, я жестом успокаиваю моего друга...
- Я вас чем-нибудь огорчил, Рене?
- Нет, мой друг.
Я сама снова сажусь рядом с ним, но делаю это робко, боясь, что моё
движение, мои слова вызовут новое нежное, но слишком хорошо мне знакомое и
ненавистное слово.
Инстинкт подсказал ему не радоваться такой быстрой покорности. Рука,
которая меня поддерживает, больше не прижимает меня к себе, я больше не
чувствую всепроникающего, опасного и благотворного тепла... Он, видимо,
достаточно любит меня для того, чтобы догадаться, что если я смиренно
склонила свою голову к его сильному плечу, то это ещё не дар, но лишь
попытка...

Мой лоб уткнулся в плечо мужчины!.. Быть может, мне это снится? Нет, я
не сплю и не грежу наяву. Ни моя голова, ни мои чувства не воспламенены, я
пребываю в каком-то мрачном покое. Однако в той вялости, которая удерживает
меня в этой позе, есть нечто большее, чем равнодушие, и если я рассеянно и
небрежно играю золотой цепочкой от часов, прикреплённой к петле его жилета,
то только потому, что чувствую себя вдруг защищённой, укрытой от опасности,
словно бездомный котёнок, которого подобрали и который умеет играть и спать,
только когда у него появляется дом.