"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

- Нет... Минутку...
Напудрить щёки, накрасить губы, откинуть упавшие на лоб вьющиеся
волосы - это я делаю машинально, быстро, даже не глянув в зеркало, вроде
того, как мою ногти щёточкой - подстёгивает не кокетство, а, скорее, чувство
приличия.
- Вы здесь, Дюферейн-Шотель? Входите. Сейчас я зажгу свет...
Я не чувствую никакой растерянности оттого, что вновь вижу его. То, что
он вчера так бездарно тыкнулся губами мне в губы, нимало не смущает меня
сейчас. В конце концов, неудачный поцелуй обязывает куда меньше, чем
заговорщицкий обмен взглядами... И я чуть ли не удивляюсь, что у него такой
несчастный и разочарованный вид. Я назвала его, как обычно, Дюферейн-Шотель,
словно у него нет имени... Я всегда обращаюсь к нему: либо "Вы", либо
"Дюферейн-Шотель"... Быть может, мне надо позаботиться о том, чтобы он
чувствовал себя здесь менее скованным?
- Вы пришли... Как вы поживаете?
- Благодарю вас, хорошо.
- Что-то по вам этого не видно.
- Потому что я несчастен, - говорит он без обиняков.
Долговязый Мужлан, и всё тут!.. Я улыбаюсь его несчастью, его
маленькому несчастью мужчины, плохо поцеловавшего женщину, в которую
влюблён. Я улыбаюсь ему издалека, с того берега целомудренной тёмной реки,
где я только что купалась... Я протягиваю ему портсигар с его любимыми
сигаретами - светлый табак, пахнущий медовыми пряниками...
- Вы что, решили сегодня не курить?
- Почему? Курю... Но я всё равно несчастен.
Сидя на диване и опершись о подушки, он затягивается и выпускает из
ноздрей длинные струи дыма. Я тоже курю, чтобы чем-то заняться, чтобы делать
то же самое, что и он. С непокрытой головой он выглядит привлекательней.
Цилиндр уродует его, а мягкая фетровая шляпа ему, правда, идёт, но делает
его похожим на авантюриста. Он курит, уставившись в потолок, словно важность
тех слов, которые он, видимо, собирается произнести, не позволяет ему
заниматься мной. Длинные блестящие ресницы - единственная женственная и
чувственная деталь его ярко выраженного мужского лица - часто смыкаются,
выдавая волнение и нерешительность. Я слышу, как он дышит. А ещё я слышу
тиканье моих дорожных часов и тихое позвякивание каминной заслонки, которую
колышет ветер...
- Что, на улице дождь?
- Нет, - отвечает он, вздрогнув. - Почему вы об этом спрашиваете?
- Просто так. Я не выходила после обеда из дому и не знаю, какая
погода.
- Какая вам разница... Рене!..
Он бросает сигарету в пепельницу и резко выпрямляется. Он берёт меня за
руки и придвигается так близко ко мне, что лицо его кажется мне огромным. Я
разглядываю его во всех подробностях - поры кожи, влажные пульсирующие
уголки его широко расставленных глаз... Сколько любви... да, именно любви в
этих глазах. До чего же они говорящие, и нежные, и совершенно влюблённые!
Его огромные руки сжимают мои с какой-то равномерной, передающейся мне
силой, и я чувствую, как они убедительны!..
Впервые я не высвобождаю своих рук. Сперва - чтобы укротить свою
неприязнь, а потом жар его ладоней одолевает меня, покоряет, и я уже больше