"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу авторашестьсот франков.
- Хорошо. Верните мне контракт. Тяжёлая рука отпускает моё плечо. Саломон как-то разом сморщился, побледнел и сел за свой письменный стол в английском стиле, не удостаивая нас даже взглядом. - Кончайте ломать комедию, Саломон! Когда я начинаю злиться, мне уже на всё плевать, и если меня дурачат, то я не задумываясь откажусь от любого ангажемента. - Мадам, - отвечает Саломон с достоинством, ледяным тоном, - вы говорили со мной как с человеком, которого вы презираете, и это ранило моё сердце! - Слушай, ты... - вдруг вмешивается Браг, не повышая голоса, - кончай трепаться! Шестьсот франков с её доли, четыреста пятьдесят с моей... Ты что, принимаешь нас за немецких акробатов? Дай-ка сюда эти листочки, сегодня мы подписывать не будем. Мне нужны сутки, чтобы посоветоваться со своей семьёй. - Тогда все погорело, - бросает Саломон скороговоркой, но как-то неуверенно. - Люди, которые подписали этот контракт, - директора шикарных заведений, они... не любят, когда их заставляют ждать, они... - ...сидят задницей в кипящем масле, знаю, - прерывает его мой товарищ. - Так вот, скажи им, что я зайду к тебе завтра... Пошли, Рене!.. А ты, Саломон, получишь с каждого из нас по семь с половиной процентов. Я считаю, что и это чересчур щедро. Саломон вытирает платком сухие глаза и мокрый лоб: - Да, да, вы оба хорошие свиньи! - Но ведь и про вас не скажешь, Саломон, что вы так хороши... хотим. А кроме того, он тебя любит, ведь так. Саломон? Но Саломон дуется. Он отворачивается от нас, словно толстый ребёнок, и говорит плачущим голосом: - Нет. Уходите. Я не хочу вас больше видеть. Я переживаю настоящее горе. С тех пор как я занимаюсь контрактами, меня впервые так унизили! Уходите, мне необходимо побыть одному. Я не желаю вас больше видеть. - Ладно. До завтра. - Нет-нет! Между нами все кончено! - Так значит, в пять часов? Саломон, не вставая из-за стола, поднимает к нам полные слёз глаза. - В пять? Я ещё должен из-за вас отменить свидание в "Альгамбре"! Не раньше шести, слышите? Обескураженная, я пожимаю его короткопалую лапу, и мы выходим. Обилие прохожих и уличный шум делают разговор практически невозможным, и мы молчим. Я заранее боюсь малолюдья бульвара Мальзерб, где Браг наверняка начнёт спорить со мной и меня уговаривать. А собственно, чего меня уговаривать, я и так готова уехать... Амон, конечно, будет недоволен. Марго скажет: "Ты, конечно, права, дочь моя", хотя и подумает обратное и даст мне прекрасные советы, а может быть, несколько упаковок патентованных пилюль от мигрени, запора и температуры. А Дюферейн-Шотель, что он скажет? Представляю себе, какое у него будет лицо. Он утешится, ухаживая за Жаден... Уехать... Кстати, а когда? - Какого числа мы уезжаем, Браг? Я не обратила на это внимания, читая контракт. |
|
|