"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора Браг пожимает плечами и останавливается рядом со мной в толпе прохожих,
которые покорно ждут, когда наконец белый жезл ажана прорубит проход в потоке машин, чтобы мы могли перейти с тротуара бульвара Осман на площадь Сент-Огюстен. - Только ты так ведёшь себя, когда предлагают выгодную поездку, мой бедный друг! Мадам кричит, мадам прямо становится на уши, на одно мадам согласна, на другое - не согласна, а потом вдруг говорит: "Я даже не обратила внимания на дату!" Я милостиво разрешаю ему насладиться своим превосходством. Обращаться со мной как с новичком, как с ученицей, которая только и делает, что совершает непоправимые ошибки, - одно из главных удовольствий Брага... Мы бежим, повинуясь указанию ажана, до бульвара Мальзерб... - С пятого апреля по пятнадцатое мая, - продолжает Браг. - Ты не против, тебя здесь ничто не удерживает? - Ничто... Мы идем вверх по бульвару, тяжело дыша от тепловатой сырости, которая поднимается с мокрой мостовой. После короткого ливня всё вдруг начало таять, тёмно-серый булыжник отражает, как в кривом зеркале, разноцветные огни. Продолжение бульвара теряется в густом мареве, рыжеватом от остатка сумеречного света... Я невольно оборачиваюсь, гляжу вокруг, ищу - что? Ничего. Нет, ничто меня здесь не удерживает, ни здесь, ни в другом любом месте на земле. Нет, не возникнет из тумана дорогое мне лицо, как возникает из тёмной воды белая лилия, мне некому крикнуть в порыве чувств: "Не уходи!" Итак, я ещё раз уеду. До пятого апреля ещё далеко - сегодня пятнадцатое февраля, но я чувствую себя уже уехавшей. Браг называет города, гостиницы и - Ты меня хоть слушаешь? - Да. - Значит, до пятого апреля ты ничем не занята? - Насколько я знаю, ничем. - У тебя нет маленького скетча или комической сценки, годной для гостиных, чтобы тебе было чем заняться на это время? - Да вроде нет. - Если хочешь, я подыщу тебе что-нибудь, чтобы ты поработала недельку-другую. Я расстаюсь со своим товарищем, поблагодарив его за внимание, я глубоко тронута тем, что он пытается занять меня в мое простойное время, зная, что ничто так не деморализует, не обедняет и не ввергает актёров в депрессию, как вынужденное безделье... Три головы поворачиваются в мою сторону, когда я вхожу в свою маленькую гостиную: Амона, Фосетты и Дюферейн-Шотеля. Плотно придвинувшись к столику, освещённому лампой с розовым абажуром, они в ожидании меня играли в экарте. Фосетта умеет играть в карты на бульдожий манер: усевшись на стуле, она внимательно следит за движением рук партнёров, готовая схватить на лету отбрасываемую карту. Амон воскликнул: "Наконец-то!" Фосетта тявкнула: "Гав!", а Дюферейн-Шотель ничего не сказал, но мне показалось, что он вот-вот залает... Радостный приём, приглушённый свет отогрели меня после зябкого уличного |
|
|