"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

цветущего терновника, розовым великолепием яблонь, отбрасывающих на траву
голубые тени, и молодыми вязами с прозрачной нефритовой листвой... На опушке
леса стояла девочка лет двенадцати и глядела, как я проезжаю мимо неё. Меня
поразило её сходство со мной. Серьёзная, с чуть насупленными бровями, с
персиковыми щёчками - какими были мои, - с выгоревшими на солнце волосами,
она держала пушистую веточку в руке, загорелой и исцарапанной, как моя. И
это замкнутое лицо, эти глаза без возраста, скорее мальчишечьи глаза,
которые, казалось, всё на свете воспринимают всерьёз, - тоже мои, в самом
деле мои!.. Да, перед кустами подлеска стояло моё нелюдимое детство и,
ослеплённое восходящим солнцем, глядело прищурясь, как я проезжаю мимо...

- Может быть, соблаговолишь переступить порог? Эта ироничная фраза
Брага возвращает меня к действительности - оказывается, мы уже дошли до
подъезда "Ампире-Клиши", расцвеченного фиолетовыми огнями, такими яркими,
что, как говорит Браг, они "просто ранят задницу глаз", и мы входим в
подвал - знакомый запах отсыревшей штукатурки, нашатырного спирта, крема
"Симон" и дешёвой рисовой пудры вызывает у меня почти приятное отвращение...
Мы пришли сюда повидать товарищей, а не смотреть ревю.
Я вхожу в свою большую гримуборную, которую теперь занимает Бути, а та,
в которой прежде гримировался Браг, преображена ослепительным присутствием
Жаден, исполняющий в этом ревю три роли.
- Скорей, скорей! - кричит она нам. - Вы как раз поспеете к моей
песенке "Париж ночью"!
Увы!.. Жаден на этот раз облачили в костюм эстрадной звезды! Чёрная
юбка, чёрный корсаж с большим вырезом, ажурные чулки, красная бархатка на
шее, а на голове - традиционный парик в форме каски, украшенный алой как
кровь камелией! Ровным счётом ничего не осталось от той народной, за душу
хватающей прелести уличной девчонки, которая как-то кособоко стояла на
сцене...
Впрочем, этого надо было ожидать... Как быстро и неумолимо превратило
время такую свеженькую, отчаянную озорницу в рядовую кафешантанную певичку.
"Ну как дела?.. Что нового?.. У вас вытанцовывается?.." - а я всё гляжу на
Жаден, которая мечется по своей гримуборной, и с горечью замечаю, что ходит
она уже "изячной" актёрской походкой, как все, подтянув живот и выкатив
грудь, что говорит поставленным голосом и даже ни разу не матюгнулась с тех
пор, как мы пришли...
Бути, который будет танцевать с Жаден неизбежный галоп, лихо заломил
шёлковую кепку, он молча сияет. Ещё немного, и он сказал бы нам: "Вот таким
путём!", указав жестом хозяина на свою партнёршу. Покорил ли он её наконец?
Он небось тратит немало сил - во всяком случае, я в этом уверена, - чтобы
убить в Жаден всё самобытное. И вот они оба, перебивая друг друга,
рассказывают, что готовят "сенсационный" номер для "Кристал-палас" в Лондоне
и рассчитывают заработать кучу денег! Как быстро всё меняется!.. Особенно
женщины... Вот Жаден, например, за несколько месяцев потеряет всю свою
пикантность, свою покоряющую естественность и непредсказуемую
эксцентричность. Подлая наследственность консьержек и алчных, мелочных
торговок, пробьётся ли она в натуре этой шальной восемнадцатилетней
девчонки, которая пока ещё так расточительно тратит и себя, и свои жалкие
гроши? Почему, глядя на неё, я вспоминаю "Группу Белл" - немецких партерных
акробатов с английской фамилией, которых мы с Врагом встретили в Брюсселе?