"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

как и каждый вечер, за конторкой возле билетёров. От её блестящих шустрых
глаз ничто не ускользает, и служители, убирающие зрительный зал, ни за что
бы не рискнули оставить невыметенными даже самые тёмные углы. В этот момент
взгляд её ужасных глаз испепеляет крепко скроенного мужчину, по виду -
настоящего бандита, пришедшего, чтобы зарезервировать на субботу своё
излюбленное место в центре первого ряда балкона, напротив сцены, одно из тех
плетёных кресел, в котором можно расположиться, так сказать, по-жабьи:
подавшись вперёд, облокотившись о барьер и уперев подбородок в сложенные
кисти рук. Хозяйка решительно отказывает ему, но без лишнего шума, с видом
истинной укротительницы диких зверей.
- Забирай свои сорок пять су, и чтобы духа твоего здесь не было!
Крепыш, беспомощно уронив руки, стоит перед ней, покачиваясь, как
медведь:
- Это почему же, госпожа Барне? Что я такого сделал?
- И ты ещё спрашиваешь: "Что я такого сделал?" Думаешь, я не видела
тебя в прошлую субботу? Ведь это ты сидел на первом кресле балкона, так или
не так?
- Ну, сидел...
- И это ты встал во время пантомимы и закричал: "Она показывает только
одну сиську, а я заплатил за билет две монеты, по одной за каждую!" Так или
не так?
Крепыш, красный как рак, прижимая руку к сердцу, пытается оправдаться:
- Ну, я... Но, госпожа Барне, поверьте, я умею себя вести. Ну,
поверьте, госпожа Барне, я знаю, что так поступать нехорошо!.. Я обещаю,
госпожа Барне, что больше я...
Королева "Ампире" безжалостно взмахивает десницей.
- Ты мне не запудривай мозги! Я ведь тебя видела, верно? Этого
довольно. Раньше, чем через неделю, билета тебе не будет. Кому говорю,
спрячь свои сорок пять су и не появляйся здесь до следующей субботы или
воскресенья. А теперь - марш отсюда!
Сцена изгнания крепыша, наказанного на неделю, стоит того, чтобы я
потеряла ещё несколько минут.
Ссутулившись, он выходит, бесшумно ступая своими войлочными подмётками,
и только на улице его физиономия обретает своё привычное наглое выражение.
Но видно, что душа у него ни к чему не лежит, походка его уныла, и на
некоторое время нет разницы между этой опасной тварью и ребёнком,
оставленным без сладкого.

На железной лестнице, ведущей в гримуборные, вместе с тёплым воздухом
от калорифера, отдающим сырой извёсткой, углём и почему-то нашатырным
спиртом, до меня то внятно, то невнятно доносится пенье Жаден. Этакая
маленькая дрянь, она всё-таки вернулась к своей публике и снова овладела ею!
Стоит только послушать, как громовые волны хохота прокатываются по залу, как
захлёстывает сцену одобрительный гул ей в поддержку.
Её тёплое, чуть с хрипотцой контральто, уже потускневшее от кутежей, а
быть может, и от начала туберкулёза, расплавляет сердца публики самым
низменным и безотказным путём. Забреди случайно какой-нибудь знаменитый
антрепренёр, "весьма дальновидный и тонкого художественного вкуса", в наш
вертеп, он тут же воскликнул бы, услышав пенье Жаден:
- Я беру её, создаю ей рекламу, и вы увидите, что я из неё сделаю через