"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу авторатри месяца!
Самовлюблённую и озлобленную неудачницу - вот что он из неё сделает... Опыты такого рода обычно не сулят ничего хорошего: где она, наша плохо причёсанная Жаден, могла бы ярче блистать, чем здесь? Вот она уже спускается по лестнице - ей-Богу, точно такая же, какою удрала отсюда: чересчур длинное платье, подол которого изодран каблуками её туфель, пожелтевшая от несущегося из зала табачного дыма косынка а-ля Мария-Антуанетта, кое-как прикрывающая её юную тонкую шею с торчащими ключицами, приподнятое плечико и дерзкий рот со вздёрнутой верхней губой, нежный пушок которой превратился от слоя дешёвой грубой пудры в некое подобие усиков... Я испытываю настоящую радость, что снова вижу её, эту уличную девчонку с вульгарной речью. Она тоже прямо скатывается с последних ступенек лестницы, чтобы кинуться ко мне и схватить мои руки своими горячими лапками: её многодневный загул нас странным образом как-то сблизил... Она идёт за мной в мою гримуборную, и там я позволяю себе весьма сдержанно выразить ей своё осуждение: - Я не нахожу слов, Жаден, это просто отвратительно! Разве так можно - бросать своих товарищей! - Я ездила к матери, - говорит Жаден с самым серьёзным видом. Но в зеркале она видит, что у неё выражение лица лгуньи, и её разбирает смех: её детская мордочка становится круглой и собирается в складки, как у ангорских котят. - Да кто мне поверит!.. Тут, наверно, без меня сдохнуть можно было от скуки! время её отсутствия "Ампире-Клиши" не закрылось... - А я не изменилась, верно?.. Ой, какие красивые цветы! Разрешите? И её цепкие пальцы воровки, когда-то ловко хватавшие апельсины с рыночных лотков, вытаскивают большую тёмно-красную розу прежде, чем я успеваю распечатать маленький конвертик, приколотый к огромному букету, который ждал меня на гримировальном столике: МАКСИМ ДЮФЕРЕЙН-ШОТЕЛЬ. в знак глубокого уважения Дюферейн-Шотель! Так вот, оказывается, какая фамилия у Долговязого Мужлана. С того вечера, как мы выступали в их особняке, я, ленясь открыть справочник "Весь Париж", в мыслях называла его то Тюро-Данген, то Дюжарден-Бомец, то Дюге-Труин... - Вот это клёвые цветы! - восклицает Жаден, пока я раздеваюсь. - Это от вашего друга? Я протестую с ненужной искренностью: - Нет-нет! Это в знак благодарности... за один вечер... - Как жалко, - говорит Жаден со знанием дела. - Это цветы от человека из хорошего общества. Тот тип, с которым я проваландалась все эти дни, тоже дарил мне такие... Я не в силах не расхохотаться - Жаден, рассуждающая о качестве "цветов" и "типов", неповторима... Она краснеет под осыпающейся, словно мука, дешёвой пудрой и обижается. - Чего это вы ржёте? Небось думаете, я свищу, что это был мужчина из |
|
|