"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автораничего более печального, более достойного и более надменного, нежели этот
человек и его три собаки, горделиво принявшие свою судьбу странников. - Прощай, Нелли! Я притворяю дверь и прислушиваюсь к удаляющемуся стуку когтей по доскам пола... Увижу ли я её ещё когда-нибудь? Ведь сегодня как раз две недели, как идёт наша программа, и, быть может, заканчивается контракт номера "Антоньев и его собаки". Куда они теперь направятся? Где будут блестеть красивые карие глаза Нелли, которые мне как бы говорят: "Да, ты меня гладишь... Да, ты меня любишь... Да, у тебя есть для меня пачка крекеров... Но завтра или там послезавтра мы уедем. Не жди от меня ничего, кроме простой вежливости милой собачки, которая умеет ходить на передних лапах и делать сальто-мортале. Нежность, так же как и отдых, и чувство уверенности в завтрашнем дне, для нас - недоступная роскошь..." Если небо ясное, то с восьми утра до двух часов дня в окна моей квартирки на первом этаже дома, зажатого, словно скалами, огромными новостройками, попадает солнце. Сперва сверкающий мазок задевает мою кровать, потом он увеличивается, становясь как бы квадратной скатёркой, и тогда перина на моих ногах посылает на потолок тёплый розовый отсвет... И я, нежась в постели, жду, чтобы солнце доползло до моего лица и ослепило меня сквозь прикрытые ресницы, и тогда тени прохожих за окном скользят по мне, словно синие крылья. А потом я либо вскакиваю с постели, заряженная энергией утра, чтобы начать лихорадочно обихаживать мою собаку, мыть ей уши и расчёсывать жёсткой щёткой её шерсть, чтобы она блестела... Либо пристрастно разглядываю в неподкупном свете дня огорчительные знаки, которые уже уголках рта, когда я улыбаюсь, и тройной ряд морщинок вокруг шеи, называемый ожерельем Венеры, который чья-то незримая рука с каждым днём прорезает всё глубже и глубже. Этот придирчивый осмотр и прервал сегодня своим появлением мой партнёр Браг - как всегда, оживлённый, серьёзный и наблюдательный. Я принимаю его безо всяких церемоний, словно у себя в гримуборной, накинув лишь крепоновое кимоно, к тому же разукрашенное в один из дождливых дней отпечатками лап Фосетты в виде четырёхлепестковых сероватых цветков... Для Брага мне не надо ни пудрить нос, ни увеличивать синей чертой разрез глаз... Браг глядит на меня только во время репетиций, чтобы сказать: "Не делай этого жеста, это неизящно... Не запрокидывай голову с раскрытым ртом, ты становишься похожей на рыбу... Не моргай глазами, как белая крыса... Не верти задом, ты же не кобыла..." Пусть не первым шагом, но первым своим движением на сцене я уж, во всяком случае, обязана Брагу, и если я до сих пор исполнена к нему доверия ученицы, то и он не упускает случая напомнить мне, что я всего лишь способная любительница. Иными словами, он всегда проявляет нетерпимость в споре со мной, ему важно настоять на своём. Вот он входит, привычным движением приглаживает волосы на затылке, словно поправляет парик, и так как его свежевыбритое каталонское лицо выражает заинтересованную серьёзность, столь для него характерную, я не могу понять, с доброй ли он пришёл вестью или с дурной... Он разглядывает солнечное пятно, как драгоценный предмет, затем поворачивается к окнам и спрашивает: - Сколько ты платишь за этот первый этаж? |
|
|