"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу автора

будут больше расходиться сверкающие круги по воде моей лужи. Они всё говорят
и говорят, а больше всех Марта. Рассказывают о Париже и курортных городах,
затихают, встревоженные моим молчанием: "Да вы его знаете, верно?" - и
называют знакомые имена, чтобы зацепить мою память, словно кидают верёвку
утопающему... "Да, разумеется..."- соглашаюсь я и снова ухожу в себя.
Солнечный луч движется по паркету, медленно, но верно. Останавливается
и перешагивает в сад, на розовую щёчку самого красивого их моих персиков...
Послушаем, о чём толкуют эти люди за большими запотевшими стаканами, в
которых дрожит разбавленный холодной водой малиновый сироп... Они больше не
обращаются ко мне. Они говорят между собой, словно я заснула и лежу где-то
тут рядом...
- Она отлично выглядит, а, Можи?
- И да и нет. Потемнела, как потёртое седло. Краснодеревщик сказал бы,
что её протравили морилкой. Но ей идёт.
- Лично я не замечаю в ней большой перемены, - усердствует Марта.
- А я замечаю, - тихо возражает Анни.
- Взгляд у неё стал душевней, - приятным голосом возвещает Леон Пайе,
которого никто не спрашивал.
- Допустим, она теперь не такая резвая... - замечает Марта. - Но
вообще-то поглядите-ка - сельская жизнь не портит внешность, как принято
считать. Пожалуй, и мне стоит как-нибудь попробовать солнечные ванны - о них
столько говорят... Мы увидим вас зимой в Париже, Клодина? Знаете, у меня
есть для вас чудесная комната!
- Благодарю, Марта... Вряд ли...
Она обжигает меня, как кнутом, хлёстким сердечным взглядом.
- Да что вы, милочка! Нужно и меру знать!.. Пора очнуться, в самом-то
деле! Зимой полтора года будет, как мы его потеряли... Встряхнитесь, чёрт
побери!
Разве нет, Можи? Что вы все на меня так смотрите? Или я неправа?
- Правы, конечно, - застенчиво соглашается Анни. А Можи пожимает
жирными плечами:
- Встряхнуться, встряхнуться! Оставьте вы её в покое! Я вообще не
понимаю, как в такую жару можно встряхивать что-нибудь, кроме абсента!
Я улыбаюсь, чтобы хоть как-то отреагировать. Эти люди решают мою
судьбу, рассматривая меня, словно я чернокожий раб, выставленный на
продажу... Потом я встаю:
- Пойдёмте со мной, Анни, поможете мне срезать розы для вас и Марты.
Я увожу её, взяв под руку. Марта провожает нас неприязненным
замечанием:
- Идите, идите, девочки, посекретничайте!
Жара шубой укутывает нам плечи, и я спешу, захлопнув за собой ставни, к
тенистому озеру прохлады под старым орехом. Анни, размахивая руками, семенит
следом. Её смуглая кожа просвечивает сквозь батистовую блузку, как шёлковая
подкладка. Она молчит, созерцает с книжной меланхолией мои разрушенные,
поросшие буйной растительностью владения: сад, который уже трудно назвать
садом, ограду - орешник мощными корнями сначала проломил, а потом и вовсе
опрокинул её, и теперь стала видна внутренняя рыжая и словно обгорелая
поверхность камней, из которых она была сложена... Куст роз цвета бедра
испуганной нимфы погиб - он умер от того, что слишком долго цвёл...
Мгновенно разрастающаяся жимолость задушила мой прихотливый клематис,