"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу авторане в силах внести беспорядок в застывшие черты.
- Ну вот... - шепчет она и снова вздыхает. И я вслед за ней: - Ну вот... Она окидывает меня лишённым выражения взором и тихонько жалуется: - Что же мне остаётся? Непонятно отчего обидевшись, я резко отвечаю: - Четырёхчасовой поезд, если угодно. Или сын садовника. Марсель находит, что он очень даже ничего. Анни медленно краснеет, заливается пурпурными, набегающими одна на другую волнами на смуглые щёки, маленькие ушки - и наивно и беззлобно признаётся: - Я и сама о нём подумывала... Но всё же воздух иных мест кажется мне целебней. Наконец-то всё встало на свои места! Я готова плакать и смеяться, готова расцеловать Анни за то, что истинная боль её даже не царапнула, что она снова в целости и сохранности, снова похожа на себя: бесстыдна, как Перонель в пору любви, но не забывает заботиться о внешних приличиях, готова задрать юбку перед первым встречным, но впадает в ярость и кричит мне: "Не входите", когда моет кончик носа в своей спальне... Наконец-то мне почти не в чем себя упрекать! И я, эгоистка, снова став счастливой, могу внутренне готовиться к возвращению Рено, дрожать от восторга и сожаления при виде проклюнувшихся по ошибке, будто резиновых, почек сирени, говоря себе: "Скоро весна! Сколько дней прошло вдали от него...", ощущать, как бежит, щекоча, кровь в кончиках пальцев и по краю тёплого уха, вздрагивать, вспоминая, надеясь и веря всем своим забывчивым, тридцать девять, и я жду его впервые в жизни... И пусть себе Анни идёт с миром туда, где её будут... любить! Она торопится, спешит, а я жду. Две бродяжки, не похожие друг на друга даже самым хилым из своих помыслов, - что же свело нас вместе, какая странная дружба из жалости, деспотизма, слабости, иронии? Она мне не завидует, а я жалею её приступами... Она распахивает душу, как выходит из берегов ручей, а я, гордая, стыдливая, - никогда. Она с пылом подставляет ласкам тело, нежное, тёплое, как смазанная маслом мраморная миска, в которой вымешивают тесто - а у меня от содрогания волосы встают дыбом при одной мысли об объятиях незнакомца, и не я, а она - хрупкая, слабая Анни - удивляет меня и приводит в негодование... Так что же меня держит? Зачем я терплю её молчаливое присутствие, побитое выражение, праздные руки, а порой и сама ищу их? И почему называю её про себя "бедной Анни"? Да потому что она бродит в поисках, страдает от отсутствия того, что я уже нашла, однажды и навсегда... "Что же мне теперь остаётся?" Этот бессильный возглас Анни, жалобный вздох, смиренный, ничего не требующий, готов с горечью сорваться с моих губ! Только я не смиряюсь, я протестую, бунтую, требую соблюдать свои невесть какие воображаемые права... Воображаемые! Я смотрю вокруг и удивляюсь, что не рушится под моим взглядом зыбкая феерия, что служила декорацией блаженства... Да, Рено вернулся! Он тут, в соседней комнате, так близко, что мне слышно его дыхание, шелест страниц книги, которую он листает... Он тут, но |
|
|