"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу автораравномерно, что в любом случае она сохраняет безупречный, полный достоинства
вид - так смотрелся бы человек, одевающийся у дорогого портного. Сон избавил её от всегдашней осторожности, она доверчиво показывает наивный подбородок, блестящую скобку рта и четыре когтистых подушечки цыганских лапок... Ей тоже неведомо, что скоро вернётся Рено... Лишь одно существо, молчаливое, чёрное, курносое задрало ко мне бесформенную морду симпатичного чудища. Тоби-Пёс, прервав свой лёгкий сон, смотрит на меня, как Мато на Саламбо. Он не всё понимает. Но он предчувствует, почти догадывается, тревожится, приподнимается мне навстречу... И я наклоняюсь к нему, глажу по шишковатой голове - всё, мол, хорошо, ты и так достаточно понял, больше и понимать нечего... Какой чудесный вечер! Я снова стала такой, какой должна была оставаться всегда: снисходительной, мягкой, оптимистичной. Я бросаю на "бедняжку Анни" взгляд, просящий прощения за мою обычную сухость, за вчерашнее высокомерное молчание, но она вышивает, склонив голову, и я вижу лишь её чёрный бархатный конский хвост... Моя доброжелательность растёт, ширится и добирается до Марселя, заснувшего в изящной театральной позе, свесив одну руку. Из потрескивающих в камине поленьев выскакивает длинный синий язык пламени и шипит, извещая: "Новости..."- дремлющая гостиная вмиг оживает... - Вы занимаетесь выжиганием по дереву, Анни? Я слышал характерный звук... - зевая, говорит Марсель. Анни, открыв от изумления рот, застывает с иголкой в руке, на её нежном продолговатом лице так ясно написано смущение женщины, застигнутой в момент наслаждения, что я какое-то время колеблюсь: спросить, о чём она грезила, или рассмеяться... правду! - Но я уже не помню... так, что-то виделось... я задремала, как Марсель... Что это с вами, Клодина? Я вскакиваю, к величайшему неудовольствию Перонель. - Да ничего, эффект оттепели. Здесь чертовски жарко. Не приоткрыть ли нам чуть-чуть? Мои собеседники возмущённо переглядываются. - Приоткрыть? - вопит Марсель. - Да она с ума сошла!.. Мы замёрзнем насмерть! На улице четыре градуса мороза! ...Четыре градуса! Как смешно... Смешно и немного неприятно. Сейчас мне больше подошла бы влажная, с яркими звёздами, полная звуков ночь, напоённая ароматом жасмина, - так я эгоистически счастлива сегодня, я вдруг зацвела и запахла, как перепутавшая время года гардения... А на улице мороз... Ну и пусть. - Оставьте в покое дверь, Клодина! - умоляет Марсель. - Подите-ка сюда, у меня на виске появился угорь, я уже два дня собираюсь его выдавить, да духу не хватает... - Нельзя его выдавливать, - торопливо начинает объяснять Анни. - Нужно взять тонкую иголку... Её прерывает мышиный писк. - Что? Иголку? Почему не скальпель? Какой ужас вы говорите, Анни! Лучше уж отдаться во власть Клодине. Она давит мне угри с такой силой, что невольно приходит на ум мысль о садизме - я чуть сознание не теряю каждый раз, ощущение такое, что тебе порвали все жилы... |
|
|