"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу авторасвязи приходит конец... Тем более что, как только начались репетиции, он
стал с воодушевлением рассказывать об одной рыжей англичанке, девушке из хорошей семьи, которая ушла из дома. "Она неотразима, - без конца твердил он. - Какая фигура! И грациозность движений, и чувство ритма - да у неё каждый жест полон благородства..." Его послушать, так лучше этой Иве Лестер и быть никого не могло. Я, Клодина, считала дни до премьеры, когда кончатся злосчастные репетиции, отбиравшие у меня Огюста на целый день... Он возвращался усталый, рассеянный, он... стал любить меня самым банальным образом, наспех, без фантазии... За два дня до премьеры, которой я с таким нетерпением дожидалась, вдруг вбегает обезумевший Огюст: "Надевай шляпу, быстро. Пошли со мной". - "Куда?" - "В "Патюрен"". И рассказывает мне по дороге поразительную вещь: рыжую англичанку забрали назад родители, и она, не попрощавшись, отбыла, оставив труппу и директора в полной растерянности... Я всё не могла его понять, и он объяснил: "Будешь играть ты, напялим на тебя рыжий парик, за двое суток я успею тебе всё вдолбить, и дело сделано! Поняла теперь? На афише останется дочка лорда, и билеты не придётся возвращать". Клодина, если бы вы знали! Я совершенно обезумела! - Почему вы не отказались? Она в потрясении: - Но так хотел он, Клодина! Он! И кроме того... как бы вам объяснить... как только я пришла... все меня начали благодарить, хотя я ещё ничего не сделала, подбадривать, водить туда-сюда по тёмной сцене, освещённой лишь тремя гипнотически яркими лампочками рампы... и потом он, Огюст, стал показывать мне движения, напевать мелодию, под которую мне нужно было захваченной в плен людьми, которые оспаривали меня друг у друга... Что за беда - принадлежать себе так мало! Первая репетиция - кошмар! Я еще ни на что не дала согласия, а со мной уже обращались как с неодушевлённым предметом. Автор кричал мне: "Мадемуазель, снимите шляпу! Зрители должны видеть лицо". "Подними юбку, - кричал Огюст. - Зрители должны видеть движение ног!.." А Виллет Колли, игравшая Фавна, увидев меня, заорала: "И это замена рыжей? Худая как палка". Она, словно демон, скакала по сцене в одном купальнике, упоённо танцевала - короткие волосы падали ей на лицо. Она тоже подхватила меня, как дохлого зверя, как сломанную лиану... О нет! Мне совсем не трудно было исполнять эту роль, с самой первой репетиции! Виллет Колли, которая должна была в конце пантомимы утаскивать юную рабыню, так грубо швыряла меня на пол, потом с таким убедительным триумфом волокла через сцену и, наконец, душила таким искусно страстным поцелуем, что я готова была разрыдаться, невольно умоляя о пощаде, - а это от меня и требовалось! Дружок мой ликовал. От радости он даже забыл меня подбодрить, похвалить, зато другие забрасывали восторженными отзывами. А он, склонив набок голову, курил, очень мило прищурив глаз, чтобы в него не попал дым, и не вынимая сигарету из рта... Двое суток я горела в этой геенне. Во что я превратилась?.. В то, чем всегда были эти самые актёры: вечно гримасничают, болтают, кричат, называют друг друга последними словами... - Да, а минуту спустя осыпают друг друга комплиментами сверх всякой меры... Знаю, видела я их репетиции... Они безумно расходуют себя, раз по |
|
|