"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу автора

индивидуальность - разве что аромат экзотической дорогой древесины, которым
благоухает, готова поклясться, тело самой Анни, не признающей искусственных
запахов...
Типичное жилище путешественницы - глаз так и ищет в углу дорожную
сумку... На письменном столе - нетронутая бумага, ржавое перо. Ни одно лицо
не улыбнётся вам с фотографий на голых стенах. Когда моя подружка снова
соберётся в бега, ей останется лишь забрать роман, что лежит, распахнутый,
на разобранной постели, да смятый платочек со стола - и всё: ничто в этой
безымянной комнате не напомнит об Анни...
Моя странная хозяйка стоит и слушает меня: синие покорные глаза на
смуглом лице, рот приоткрылся, придав Анни такое недовольное выражение, что
мне одновременно хочется и рассмеяться, и поколотить её...
- Крем для губ?.. У меня нет... его вообще в этом доме никогда не
бывало... Нет, постойте-ка!
Она открывает шкаф, роется в тёмном ворохе и возвращается ко мне
чрезвычайно довольная.
- Вот, держите. От трещин, наверное, помогает.
На коробочке, которую она мне протягивает, значится: "Театральный грим,
рашель".
- Но... это же для сцены! Где вы его стянули, Анни?
- Я его не стянула. А купила, когда было нужно. Правда, с тех пор он
мог прогоркнуть.
- Играли в домашней комедии?
- Да нет, - вздыхает она устало. - В театральной пантомиме. Я несколько
дней представляла в пантомиме.
- И где же? За границей?
Мои вопросы звучат сухо, я оскорблена, обижена, что она скрыла от меня
такое - или сочинила? Она садится на постель и проводит ладонью по лбу. Я
хватаю и встряхиваю худенькую ручку, выскользнувшую из бледно-голубого
пеньюара.
- Вы смеётесь надо мной, Анни?
Она улыбается, почувствовав, как я на неё рассердилась. В комнате
жарко, дремлет огонь под белёсой бархатной золой... Я подталкиваю Анни
бедром, чтобы она пустила меня на мягкую перину, и усаживаюсь рядом с ней,
радуясь, что услышу сейчас новую интересную историю, что моя подружка снова
заговорила, что уже так поздно и по ставням стекает шелковистыми струйками
зимний дождь...
Обняв колени руками, сжавшись, Анни начинает рассказ:
- Ну так вот... Помните, в театре "Патюрен" провалился спектакль? Тогда
в один вечер шла маленькая опера в двух актах, очень трагичная, под
названием "Старая королева", потом "Картины, вырванные из жизни", где
убивают всех и вся, потом студенческие сценки и, наконец, пантомима:
"Господь, Мираж и Власть".
- Хм... что-то смутно припоминаю.
- Не сомневаюсь. За две недели театр разорился. Но пантомима, между
прочим, была прелестная... Я играла в ней юную рабыню, рвавшую розы, в конце
её уносил Фавн.
- Неужели правда?.. Вы играли в театре? Она улыбается без всякого
тщеславия:
- Я этого не говорила. Клодина. Я участвовала в пантомиме... Разве это