"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу автора

слабым голосом, неторопливо, словно эхо, повторяет:
- У вас, конечно же, нет никаких срочных дел в Париже?
- Нет, абсолютно... Даже наоборот...
Я хохочу отрывистым смехом. О да! "Наоборот". Он боится, что его
отловят и обчистят или того хуже. Жаль мальчика!
- В таком случае... вы доставите нам удовольствие, останетесь ещё
ненадолго?
Вроде бы ничего не значащая, короткая фраза. Но в устах Анни это ни
больше ни меньше как демонстрация независимости, переворот, преступление
против Клодины!
Марсель оказался поумнее, он сразу чувствует, чем пахнет. И глядя на
меня, неуверенно бормочет:
- Вы необыкновенно любезны, Анни... Только...
- Да оставайтесь, Марсель, хватит притворяться. Я кладу руку ему на
плечо - то ли ласка, то ли трёпка, - моё самолюбие негостеприимной хозяйки
вполне удовлетворяется тем, что изящное, как у дамы времён Второй империи,
плечико сжимается от моего твёрдого пожатия.

Жизнь втроём оказывается не такой ужасной, как я боялась. И потом, от
Рено приходят такие успокаивающие, тёплые письма, полные признательности,
которой я не заслуживаю! "Я всегда был уверен в тебе, дорогая, я знал, что
ты всё устроишь, избавишь меня от малейшей неприятности, и вот ты доставила
в Порт-Анни моего плохо воспитанного, заблудшего сына..."
Как тяжело мне было читать это письмо, этот благодарный возглас,
которого я вовсе не стою, - я чуть не зарыдала от стыда, мне захотелось
перебить все стёкла, сокрушить ногами английскую мебель... Об этом знает
лишь Тоби-Пёс: маленький чёрный коротконогий гномик лежал под столом и,
прежде чем я пошевелилась, уловил исходящие от меня разрушительные флюиды...
Заволновался, шкура его задёргалась, он встал на задние лапы, подняв на
уровень стола свою чудовищную голову с глазами негра - сверкающие клыки,
широкие когти, ни дать ни взять добродушный демон из преисподней. Я
потрепала пса по загривку и мысленно попросила у него прощения.
Да, жизнь вошла в русло, порой я стараюсь изменить её течение, как мне
нравится, но чаще всего мне это не удаётся. Анни и Марсель, два хитрых
слабых существа, словно заключили между собой тайный союз, хотя и трёх фраз
не сказали друг другу в моё отсутствие. Мой приёмный сынок, мастер
постепенно усиливать эффект, начинает понемногу пускать в ход галстуки,
плоские шапочки с большим козырьком, бриджи и тирольские чулки, которые
могут довести толпу до неистовства. А ещё он иногда одевается в стиле
графства Норфолк - костюм всегда в обтяжку, словно маловат, - это если его
потянет поиграть в пажей... Анни от волнения переделывает по три раза на дню
свой конский хвост, того и гляди кожа начнёт сходить лоскутами. Я же
принципиально не вылезаю из коротких юбок грубой шотландки и тёплых, мягких
однотонных блузок - мне идёт ярко-оранжевый, и нежно-розовый, бирюзовый, к
тому же они создают такие колоритные пятна на фоне порыжевших лужаек. Сверху
грубая шерсть, под ней тончайший королевский батист, на ногах туфли на
толстой подошве, на голове ничего - вот что даёт мне сегодня физическое
удовлетворение. Марсель зовёт меня в насмешку "девой из племени Мева", но
мне это не нравится. Мева опасные дуры: спать, видите ли, надо только на
жёстком, а питаться сырой редькой. Подумать только, сырой редькой! О сладкое