"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу автора

огромный парк возле неё. Там не было ни души - ещё бы, стоял декабрь! Морис
Донне и Полэр ещё не приехали.
- И вы жили совсем одна?
- Нет, конечно. Я имела слабость - да, признаю, это была слабость -
привезти с собой на две недели молодого человека, совсем молодого...
- Я его знаю?
- Вряд ли. Это был шофёр. Мы встретились в Монте-Карло, где я очень
спокойно провела неделю в "Ривьере"...
- Если верить проспектам, там "самые шикарные интерьеры в Европе"! Ну
да ладно, продолжайте: итак, юный шофёр...
- Его вышвырнули на улицу за то, что он перевернул машину на горной
дороге, хорошо хоть в пропасть не свалился вместе с пассажирами. Так
поверите ли - он плакал! Ну я и забрала его с собой на две недели, пока он
не подыщет другое место...
- Ну и как?
- Хорошо, - кратко ответила Анни. - Правда, меры не знал. Знаете,
Клодина, часто твердят о падении нравов, о том, что люди совесть потеряли, и
всё в этом духе. Да я просто не видела никого честнее этого мальчика!
Щепетилен он был до смешного... Как-то раз возвращается к ужину и приносит
мне луидор!
- Луидор? Он что, нашёл его?
- Нет, не нашёл... Его наняла одна "благородная" дама с почасовой
оплатой без машины... и он принёс свою монетку "в общую кассу", как он
выразился.
- Не надо, а то я сейчас заплачу. И как звали нашего героя, Анни?
- Антельм. А фамилия... о Господи...
Она взмахивает кистью с растопыренными пальцами - жест то ли
забывчивости, то ли безразличия.
- ...Ну совсем нет памяти на фамилии, ужас какой-то!.. В общем,
прелестное юное создание, из парижских мальчишек... Так смешно выговаривал
"книгэ", "пианинэ", и ещё любил давать странные, новые, неприличные названия
разным вещам и жестам, которые обычно вообще стараются никак не называть -
во всяком случае, вслух... А он по своей наивности называл, и, поверьте,
грубые слова в его устах звучали очень мило... особенно одно, он повторял
его к месту и не к месту, с таким приблизительно смыслом: "На меня не
рассчитывайте". О Господи! До чего глупо! Не могу вспомнить!
- И не надо, Анни!
- Впрочем, какая разница? Однажды, в такой вот день... в саду... какая
стояла тишина! Мимозы ещё не зацвели, зелёные апельсины, колючая юкка, а
между двумя сиреневыми валунами морской заливчик... он искупался и обсыхал
без халата на песчаном пляже... как сейчас вижу его розовую кожу в тени
сосны...
Я улыбнулась, посмотрев на свои руки - в этот час тень серебристой
сосны ложилась на них синеватой причудливой сеткой...
- Знаете, как приятна на вид и на ощупь юная, белая, никогда не
грубеющая кожа...
- Нет, не знаю, - ответила я резче, чем хотела. Анни обвила меня рукой
за талию. И продолжала ласково и растроганно, не ощутив моей резкости:
- Вы не знаете...
Потом взгляд её вынырнул из дымки чувственного миража, тон снова стал