"Сидони-Габриель Колетт. Невинная распутница " - читать интересную книгу автора

- Да... папаша Корн и ещё один...
Мама, приподняв Минну, прижимает её к сердцу. Антуан узнаёт теперь
бледное лицо и светлые волосы, посеревшие от засохшей грязи. Эти волосы,
изменившие цвет, эта печать скверны, будто внезапно подступившая старость...
Антуан сотрясается в глухих рыданиях, чувствуя, что лучше умереть...
- Тише, - говорит Мама.
При звуке рыданий плотно сжатые веки Минны, синеющие на восковом лице,
приподнимаются... Прекрасные бездонные глаза под благородными бровями,
полные смятения от того, что им пришлось увидеть, - это, несомненно, глаза
Минны! Они закатываются к потолку, а затем обращаются на Антуана, который
плачет, забыв о носовом платке... Бледные щёки вспыхивают обжигающим розовым
пламенем; она явно совершает над собой какое-то ужасное усилие, прижимаясь к
Маме и устремляя к Антуану хрупкие испачканные руки...
- Антуан, это неправда! Неправда! Скажи, ведь ты веришь мне, что это
неправда?
Он изо всех сил кивает "да, да", глотая слёзы... Мир для него
обрушился, и он верит лишь в то, что эта изумительная девочка по собственной
воле стала игрушкой в чужих руках, порочной куклой, использованной и
выброшенной за ненадобностью, когда она насытила похоть одного, а может
быть, и нескольких негодяев...
Он оплакивает Минну и самого себя, потому что она навеки обесчещена,
унижена, отмечена позорным клеймом...

Часть вторая

Я буду спать с Минной!"
Маленький барон Кудерк произнёс эти слова сосредоточенно и отчётливо,
затем сильно покраснел и поднял меховой воротник. Казалось, он принял
решение завоевать, с одной лишь тросточкой в руках, обширную угрюмую степь,
раскинувшуюся за улицей Руайяль, где почти слепнешь в дымном сумраке. Теперь
виден лишь его коротко стриженный светлый затылок и дерзкий нос маленького
изящного шалопая. В тени деревьев на улице Габриель он, расхрабрившись,
осмелился повторить прямо в зябкую спину полицейского: "Я буду спать с
Минной!.. Поразительно, но ни одна женщина - если не считать англичанки
моего братца, самой первой из всех, - не волновала меня так... Минна ни на
кого не похожа..."
Подходя к улице Христофора Колумба, он уже думал только о том, что
нужно разложить пирожные и поставить электрический чайник, а главное, что
раздевание желательно осуществить как можно быстрее, непринуждённым образом
и словно бы незаметно. Его начинало тяготить то, что он слишком молод. Всё
время быть маленьким бароном Кудерком, которого дамы "У Максима" нежно зовут
"шпанёнком"; иметь дерзкий нос, насмешливые и близорукие голубые глаза,
свежий рот жителя предместья; но... как при этом забыть, что тебе всего лишь
двадцать два года!..
- Господин барон, эта дама уже здесь! - шепчет ему камердинер.
- Как! Она уже здесь! А пирожные! А цветы! И всё остальное! Ах, какое
неудачное начало... Хорошо хоть камин успели разжечь!
Она уже здесь - словно у себя дома: сняв шляпку, сидит у камина.
Простое платье закрывает ей ноги, светлые волосы, стянутые узлом,
наэлектризованы от мороза и окружают голову серебристым нимбом: юная девушка