"Сидони-Габриель Колетт. Невинная распутница " - читать интересную книгу автора

похожий на обрывок романа с продолжением:
- Она лежала вот так, на полу, сударь, без чувств и в таком виде! Грязь
забилась даже в волосы, без шляпы, без всего. Конечно, это не моё дело, но
если хотите знать... я думаю, её похитили, надругались над ней по-всякому и
принесли домой, полагая, что с ней всё кончено...
- Да, да, - повторяет машинально дядя Поль, расстёгивая и застёгивая
свою коричневую пижаму.
- Вся мокрая с головы до ног, сударь, а уж грязи-то, грязи!
- Да, да... Закройте же дверь! Я сейчас оденусь и пойду с вами.
- Я с тобой, папа, - молит Антуан, клацая зубами.
- Ни в коем случае! Тебе там нечего делать, мой мальчик! Это всё сказки
Селени! Кто может похитить девушку из её комнаты?
- Нет, папа, я пойду туда!
Он почти кричит, находясь на грани нервного срыва. Уж он-то всё понял
сразу! Минна говорила правду, она не лгала! Ночи на склоне, любовь, в
которой нельзя признаться, красивый господин с его опасным ремеслом - всё
было истиной! И вот наступил логичный конец этой драматической связи:
осквернённая и смертельно раненная, Минна доживает свои последние минуты в
доме на бульваре Бертье...
Перед дверью в комнату Минны Антуан ждёт, уткнувшись плечом в стену. За
этой дверью дядя Поль и Мама, склонясь над постелью, усеянной грязными
пятнами, заканчивают ужасный осмотр: в руке у Мамы дрожит и покачивается
лампа...
- Господи! К ней даже не притронулись! Она невинна, как новорождённый
младенец... Если бы я хоть что-нибудь мог понять!
- Ты уверен, Поль? Ты уверен?
- В этом - да! Да и большого ума тут не требуется... держи же как
следует лампу! Ну, смотри сама! Убедилась?
- Да, ты прав: худшего не случилось...
На белых губах Мамы появляется блаженная улыбка: Антуан, ожидавший
увидеть Маму в слезах, обезумевшую от отчаяния и проклинающую небеса, не
знает, что и думать, когда она наконец отворяет перед ним дверь...
- Это ты, мой бедный малыш? Входи же... Твой папа уже... уже послушал
её, ты понимаешь...
Твёрдой рукой она прижимает к ноздрям Минны платок, вымоченный в
хлороформе... Минна, Боже мой! Да Минна ли это? На постели - неразобранной
постели - лежит жалкое создание в розовом фартучке, отяжелевшем от грязи,
жалкое создание с похолодевшими ногами, на одной из которых всё ещё надет
красный тапочек без каблука... Лицо наполовину закрыто платком, и можно
разглядеть лишь чёрную линию сомкнутых век...
- Дыхание хорошее, - говорит дядя Поль. - Небольшой насморк. Пока ясно
лишь, что у неё поднялась температура... Остальное выяснится позже.
Тихий стон заставляет его умолкнуть. Мама наклоняется молниеносным
движением самки, которая бросается на защиту сосунка.
- Ты здесь, Мама?
- Что, любимая?
- Это правда ты?
- Да, моё сокровище.
- Кто здесь разговаривал? Они ушли?
- Кто? Скажи мне, кто? Те, которые напугали тебя?