"Юрий Антонович Колесников. Особое задание " - читать интересную книгу автора

- Слушайте, товарищи, это мы... свои!..
Однако их слова не возымели никакого действия. Наступающие продолжали
молча перебегать, прячась за стволами деревьев и все плотнее окружая группу.
Наконец раздался повелительный окрик:
- Хенде хох!
Ильин взглянул в ту сторону, откуда раздался голос, и увидел боязливо
высовывающегося из-за дерева Скоршинина.
- Бросай оружие к чертовой матери, не то как чесанем! - послышался
голос Катышкова.
Ильин был уверен, что произошло какое-то недоразумение, что все
выяснится и встанет на свое место и, чтобы избежать напрасных жертв,
предложил товарищам бросить оружие. Парашютисты оказались в плену... у
партизан! Скоршинин запретил партизанам вступать в какие-либо разговоры с
пленными, а на вопрос Ильина - что все это означает, - коротко отрезал:
- Молчи, шкура!
Пленных десантников поместили в партизанской бане под усиленной
охраной. Вскоре начались допросы. Собственно, допрашивали только русских,
так как никто из партизан не владел немецким языком.
"Следствие" Скоршинин начал с Серебрякова. И когда конвойные выводили
его из штабной землянки, Ильин увидел на лице врача синяки. В ходе допроса
Ильин, не стесняясь в выражениях, предупредил Скоршинина, что он ответит за
самоуправство и рукоприкладство. Это окончательно взбесило начальника штаба.
- Ах ты, сволочь! Угрожать вздумал? На... - он с размаху ударил Ильина
по лицу и занес руку, чтобы ударить еще. Но один из охранявших Ильина
партизан заслонил его собою. Разъяренный усач приказал партизану выйти из
землянки, но все же стал сдержанней.
На настойчивую просьбу Ильина запросить Москву Скоршинин, размахивая
маузером, разразился руганью:
- Сукин сын! Канючишь? Запутать хочешь? Сознавайся, гад, какое задание
получили от гестапо?
Этот щупленький, страдавший болезненным самомнением, но недалекий
человек обладал непомерной фантазией. Она порождалась тщательно скрываемым
чувством страха. Во всей истории с десантниками ему мерещились какие-то
дьявольские хитросплетения гестапо. Ему чудилось, будто гитлеровцы уже
протянули свои щупальца к партизанскому отряду, к его штабу и лично к нему,
Скоршинину. Он вспомнил, что накануне во время обеда Ильин предложил
командиру отряда, комиссару и начальнику штаба встретиться с десантниками
где-либо поблизости от их расположения, но только не в партизанском лагере.
- Все ясно! Хотели взять живьем командование отряда? Так что ли? -
твердил Скоршинин и размахивал маузером перед самым носом Ильина, которого
охраняли дюжие партизаны, вооруженные автоматами, отобранными у десантников.
- Погоди! Ты у меня заговоришь! И не таких мы видывали! - с
перекосившимся лицом цедил он сквозь зубы. - Да я и сам могу сказать тебе,
кто ты такой, - и усач достал отобранные у десантников удостоверения, среди
которых был документ Ильина (разумеется, на другую фамилию), но фотография
не оставляла сомнений в том, что документ принадлежит ему. На документе
отчетливо была тиснута печать Главного имперского управления безопасности. С
яростью Скоршинин тыкал в нее пальцем и злобно приговаривал:
- Вот откуда ты приполз, гад! Вот...
Он дотошно перебирал все предметы экипировки десантников и каждый раз