"Юрий Антонович Колесников. Особое задание " - читать интересную книгу автора

- Френчи фашистские, а на них кресты и бляхи надраены, как на парад! И
все-то у них на вешалочках, будто не в лесу они, а дома, в Берлине...
От волнения партизан замялся, но Катышков тотчас же его подзадорил:
- Говори, говори, Жора! Не бойся! Крой толково!
- Ну я ж говорю... И автоматы у них немецкие, у каждого вальтерок в
новенькой кобуре, шинели отутюженные, все с погонами и свастикой на рукавах,
да значки с черепами в петлицах... Ну, все, решительно все фашистское!
- А главное, все они - ни бум-бум по-русски... Во как! Только и
твердят, как попки, "корошо" да "корошо"...
- Верно хлопцы говорят, товарищ начальник, верно... Насквозь фашисты! -
поддержал и третий парень, зарекомендовавший себя в отряде человеком
уравновешенным.
Скоршинин молчал, вид у него был растерянный, а Катышков торжествовал
и, не щадя уязвленного самолюбия начштаба, назидательно продолжал:
- А те два типа, с которыми вы тут спозаранку выпивончик устроили, -
шкуры предательские! Ловко они зубы вам заговорили!.. И нам хотели своей
брехней да сигаретками мозги затуманить, но, шалишь, не на таковских напали!
- Верно, верно, товарищ начальник штаба. Гады они настоящие! Вот,
гляньте, какими сигаретами одаривали, - подтвердил третий парень и поднес к
лицу Скоршинина лежавшие на ладони сигаретки. Скоршинин сморщился, хотел
было брезгливо отвернуться, но передумал и, наклонившись, стал разглядывать
на сигаретах немецкие фирменные марки. А Катышков не унимался...
- Во, мать честная, видали?! Вот вам и "толком", - с укором произнес
он. - Хороши десантники, нечего сказать... Один там у них, должно быть,
главный, старый фашистский черт, с трубкой, в белой рубашечке с подтяжечками
да в лаковых бутылочкой сапогах... Живот у него во-о-о, буржуйский, втроем
не обхватишь! Такого и морской канат не выдержит, не то что парашют!.. А
начальство все думает "москвичи пожаловали!"... Пожаловали, как бы не так...


* * *

Раннее утро застало десантников за работой. Уже сняли парашют, свернули
антенны, уложили остатки багажа. Чтобы не помять отутюженную одежду, надели
ее на себя и уже были готовы тронуться в путь, когда с поста прибежал Ганс
Хеслер и, едва переводя дыхание, сообщил, что по просеке движется колонна
вооруженных людей. Кто они, эти люди - оккупанты или полицейские, - постовой
не мог разглядеть. Да это и не имело значения. Принять бой - даже в случае
самого благоприятного его исхода - означало выдать свое присутствие и тем
самым надолго оттянуть, а то и вовсе сорвать выполнение возложенных на
десантников задач. И девять одетых в немецкую форму человек, сгибаясь под
тяжестью набитых до отказа рюкзаков, поспешно двинулись в противоположную
сторону.
Но не успели десантники сделать и сотни шагов, как заметили, что их
догоняют и обходят с обеих сторон. Ничего не оставалось, как пробиваться с
боем. Но что это? На шапках подступавших к ним людей десантники увидели
красные партизанские ленточки. А по мере приближения наступавших Ильин и
Серебряков узнали некоторых партизан, радушно принимавших их вчера в своем
лагере. Наконец исчезли всякие сомнения, Ильин и Серебряков поднялись во
весь рост и закричали: