"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

уже служилась обедница - богослужение, специально созданное для полешуков, с
учетом того, что их в церкви долго не удержишь. Небольшая часовенка, могущая
вместить не более чем шестую часть тельшинцев, была наполовину пустой, и
только когда начиналось причастие, в ней становилось тесно - каждому
хотелось поскорее взять причастие. И тут уже без конфликтов никогда не
обходилось.
- Что ты мне на ноги влез? - злобно глядел Трахим Буч на Рыгора Качана.
- Прется как свинья! - все еще злясь, говорил Буч.
Качан смотрел на Буча, словно раздумывая, что ответить ему на это.
Вспомнив, что они идут к причастию и не должны иметь гнев в сердце своем, он
укоризненно качал головой, и в голосе его слышалось сокрушение:
- Солодушник ты, чтоб ты захлебнулся! Идешь к святому причастию, а
лаешься, как собака, будто ты не в церкви, а в корчме у Абрама!
Напоминание о христианском смирении, сделанное Качаном, производило
свое действие. Буч ничего не отвечал и тупо глядел перед собой. А там, возле
батюшки о чашею, также волновался народ.
- Чего ты пхаешься? - оглядывается на соседа полешук.
- А сам ты куда прешься? - отвечает сосед по прозвищу Швайка и занимает
место впереди, а тот, кто сделал ему замечание, злой, становится за ним:
спорить уже некогда, Швайка стоит с разинутым ртом.
Отец Модест ложечкой черпает из чаши.
- Приобщается раб божий... Имя?
- Габрусь! - отвечает Швайка.
Обиженный им сосед добавляет:
- Да еще и Швайка!
Швайка закрывает рот, поворачивается к соседу.
- Да еще и черт толстоносый!
Затем он снова открывает рот, повернувшись к чаше.
Отцу Модесту так же не терпится сказать свое слово; хотя в дела своих
прихожан он не вмешивается. Однако если замечает нарушение порядка, то
ставит это на вид нарушителю.
Дед Микита только что вернулся с рыбалки. Видно, он торопился, чтобы не
опоздать к причастию, задыхался и уже в часовне продолжал идти быстрым
шагом, которым он шел с болота. Он оттолкнул нескольких женщин и стал
впереди них. И вот когда дошла до него очередь, отец Модест, глянув на ноги
деда Микиты, заметил, что дед до самого пояса мокрый, а в лаптях у него
хлюпает грязь.
- Ты почему же это мокрый сюда пришел? - спросил его отец Модест.
- Промок, потому и мокрый, - ответил дед Микита, отворачивая от батюшки
лысую, морщинистую голову.
- Где же ты вымок?
- На болоте, где же еще!
- А почему ты на обеднице не был?
Дед Микита молчит.
- Я тебе причастия не дам! - набросился на него батюшка. - Не мог ты
полчаса в церкви побыть, помолиться? Так ты скорей на болото, к чертям
побежал, а теперь мокрый, обшарпанный причащаться припер? Не буду причащать!
- проговорил отец Модест и отвернулся с чашею в сторону.
- Го! - сказал дед Микита. - Не будет причащать!.. Ну и не надо!
Напугаешь ты меня!