"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

хотелось увидеть Ядвисю и показать ей эту славную грушу, которую посадил он
в память о ней. Но Ядвися долго не показывалась во дворе. Он подкарауливал
ее около часа. И когда заметил, окликнул и попросил ее подойти.
Она подбежала к нему, радостная, веселая.
- Я хочу показать вам грушу.
- А вы не будете ловить меня? - с милой, лукавой улыбкой спросила она.
Он помог ей перелезть через забор и повел к груше.
- Эту грушу я посадил на память о вас.
Она долго разглядывала ее, потом засмеялась и сказала:
- Я вырву ее и выброшу.
- Почему?
- Потому что она такая же колючая и дикая, как я.
- Пойдем гулять сегодня? - спросил он.
- А вы помните, что я вам вчера на это сказала?
- Сделайте то же самое, что вы сделали вчера, и тогда скажите мне хоть
десять раз то, что сказали один раз.
Она строго посмотрела на него.
- Больше никогда! Слышите? Ни-ког-да!


XXXI

Вербное воскресенье и благовещенье в этом году пришлись на один день.
На праздник должен был приехать из Малевич отец Модест с дьячком Тишкевичем;
ведь в этот день тельшинцы, по старому обычаю, несли свои грехи попу, после
чего становились как бы святые. Правда, в Тельшине было много таких
полешуков, как, например, дед Микита, которым святость никак не шла и
которые, вместо того чтобы избавиться от старых грехов, сдать их попу,
умудрялись наделать немало новых.
Обычно отец Модест приезжал накануне праздника под вечер. Вот и сегодня
приехал он довольно рано, когда солнце не успело еще спрятаться за дубом,
что высится неподалеку от разъезда. Спустя полчаса из часовенки, стоявшей в
зарослях угрюмого и темного кладбища, донесся глухой звон, словно колотили в
старый, треснувший чугун. Все же звон этот, такой резкий и необычный для
Тельшина, производил сильное впечатление. И каждый, кто слыхал его, так или
иначе откликался на этот звон.
- Что это? - спрашивал кто-нибудь из тельшинцев. - Звонят, что ли?
- Должно быть, звонят.
И после этого начинались те или иные рассуждения:
- Уже, должно быть, поп приехал: что-то забомкали.
- Исповедоваться будем?
- Должно быть, так.
Но полешуки не очень торопились в церковь. Ведь они народ заботливый и
рассудительный. Одному заманчивее улыбалась охота, другой напал на местечко,
где щуки еще не перестали нерестовать.
Тельшинский колокол, как видно, хорошо знал обычаи своих прихожан и не
торопился кончать свой призыв. Только через час, когда на паперти скоплялось
уже довольно много полешуков и полешучек, а со двора Михалки Кугая
показывались отец Модест, который шел еще ровно, и дьячок Тишкевич, который
все же нес в себе меньше "благодати", а посему уже немного загребал ногами,