"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

глаза, на ее черные тонкие брови, подобных которым он не видел ни у одной
девушки, ни у кого на свете. Кажется, никогда бы не отводил от нее своих
глаз! Он подумал: "Никто тебя не видит, никто не знает, какая ты славная,
милая, - и добавил: - Дурни они!"
- А, - сказал Лобанович в порыве какой-то радости, а внутри у него все
дрожало, - или только свету, что у панны Людмилы? А вы мне вот что скажите:
когда вы перестанете хорошеть? Можно было бы уж и остановиться.
Все мысли о мести Ядвисе, все те колючие слова, которые не так давно он
собирался бросить ей, - все теперь исчезло, словно эти глаза и брови
развеяли их и похоронили навек.
- А когда вы перестанете быть таким угрюмым и злым? - ответила вопросом
на вопрос Ядвися.
- С того мгновения, как вы спросили об этом.
- Не люблю я мрачных, - сказала Ядвися. - Все кажется, что они
набросятся и бить начнут.
- Что ж делать... Порой человеку так тяжело, навалится на него такое
горе, что невольно ляжет черная тень на лицо.
- А какое у вас было горе? - спросила Ядвися.
- Не спрашивайте, никакого у меня не было горя. Разве только вы
принесете его мне, но этого я очень не хотел бы.
- Я? Что я для вас значу?
- Все! - ответил учитель.
- Правда? - тихо спросила Ядвися.
- Готов побожиться, об заклад побиться, - начал сыпать Лобанович
словами, взяв нарочито шутливый тон, чтобы шутками прикрыть то, что шло от
самого сердца.
Ядвися, как козочка, прыгнула к печке, где стояла пустая корзинка.
Схватив корзину, она подбежала к Лобановичу.
- Сыпьте в корзину свое красноречие!
Они смеялись, счастливые, как дети.
Вдруг лицо Ядвиси стало серьезным.
- Скажите, - проговорила она, - если бы я вас о чем-нибудь попросила,
вы сделали бы это для меня?
- Все, что можно сделать, сделаю.
- Сделаете?
- Сделаю.
Ядвися опустила глаза, потом медленно подняла их на учителя.
- На Гродненщине есть у меня одна знакомая девушка... ну, вам все
равно, кто она. Ей нужно выйти замуж. Понимаете? Ей просто необходимо
обвенчаться, чтобы в документах иметь другую фамилию. Зачем - это также вам
не интересно. Так вот, согласились бы вы обвенчаться с нею?
Ядвися говорила самым серьезным тоном.
Лобанович и верил и не верил. Если все это правда, значит он Ядвисе
совсем не нужен. Ему стало горько и тяжело. Он опустил глаза и, помолчав,
проговорил с заметной ноткой обиды и недовольства:
- О женитьбе, какая бы она ни была, я думаю столько же, сколько вы
думаете о прошлогоднем снеге.
В комнату вошла Габрынька, и разговор о женитьбе на том и закончился.
- Ну, расскажите, как вы гостили? - обратился к ней учитель.
Габрынька с жаром, оживленно рассказывала, как им было хорошо в гостях