"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

незаметно он примирился с собою. К нему снова вернулось хорошее настроение,
и, стоя возле зеркальца, он корчил себе рожи, посмеивался над собой. Если бы
кто-нибудь увидел его со стороны, вероятно, подумал бы, что учитель
тронулся.
В это мгновение дверь из кухни открылась, и в комнату вошла сторожиха.
- Что, бабка, хорошего скажешь?
- А ничего, паничок... Ожил Лявон.
- Ну, слава богу, а то он меня очень напугал. Я уж думал - не встанет.
- Гэ, паничок, так ли еще дрались! Бывало, как зачнут побоище, все село
бьется. Схватят колья и давай чесать друг друга. Просто ужасть! А это,
паничок, пустяки!
- Из-за чего же дрались так?
- Напьются, паничок, и схватятся. Ну, известно, мужики. Зимой работы
мало, надоест сидеть без дела, и начнут биться, колья о головы ломать... -
Старуха замолчала и уже другим тоном добавила: - Приехали наши паненки.
Только что с разъезда пришли.
Видно было, что ради этой новости она и пришла к учителю.
- А я, бабка, завтра рано-рано в волость пойду.
- А может, вам староста подводу даст?
- Нет, бабка, пойду помаленьку. Теперь масленица, времени достаточно,
может, и заночую там.
- Что же, паничок, прогуляйтесь. Только ножек ваших жалко.
Мысль пойти в Хатовичи возникла у Лобановича совершенно неожиданно. Ему
нужно было как-то откликнуться на сообщенную сторожихой новость, и он, не
думая, сказал, что пойдет в волость, так как, по совести говоря, весть о
том, что вернулись соседки, его порядком взволновала. Учителю было приятно,
что Ядвися здесь, близко, но он не хотел выдать себя. Более того - ему
хотелось показать Ядвисе и даже бабке, да и себе самому, если уж на то
пошло, что Ядвися его и не так уж сильно интересует. К тому же он еще не
забыл обиду, которую нанесла ему панна Ядвися, когда сказала о своей печали
по поводу разлуки с Негрусем. Правда, эта обида жила теперь только в его
памяти, а не в сердце. Разве можно долго таить обиду на Ядвисю? И какая это
обида, если разобраться? Разве Ядвися сказала это умышленно, чтобы оскорбить
его? Но все же нужно и характер показать, проявить выдержку и твердость.
Нет! Это он хорошо придумал; что бы там ни было, а в Хатовичи он
пойдет.
На этом решении Лобанович остановился окончательно.
Вот только вопрос: как рано он отправится в дорогу? Не лучше ли пойти
попозже и тем самым дать возможность Ядвисе убедиться, что он наверняка
знает о ее приезде и тем не менее уходит из Тельшина? Он даже постарается
выйти из дому тогда, когда она будет стоять возле окна либо выйдет во двор,
а он пройдет мимо с таким видом, будто это стоит не она, а какая-нибудь
Параска, до которой ему очень мало дела. А если придется и встретиться с
нею, то что ж, он скажет: "День добрый!" Даже и поговорит с нею о самых
обычных пустяках. Так, только так!.. Ему стало даже почему-то весело.
На следующий день, как только рассвело, Лобанович был уже на ногах. Он
часто поглядывал на окна дома подловчего, но там все еще не было видно
никаких признаков жизни. Учитель нетерпеливо ходил по комнате и курил одну
папиросу за другой, прислушиваясь к звукам, доносившимся со двора
подловчего. Он уже совсем собрался в дорогу, взял все необходимое для