"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

подумайте, пошевелите мозгами: стоит ли эта вьюшка того, чтобы из-за нее так
сцепиться? Ну, сколько она стоит?
- Рубль я заплатил за нее, - ответил Лявон.
- Украл ты ее, а не рубль заплатил!
- Ну, на тебе рубль, успокойся и иди домой. Ляг на печь и лежи, пока не
остынет твоя кровь.
Учитель достал кошелек, вынул серебряный рубль и отдал его Лявону.
Получив рубль, Лявон поспешил в свою хату.
- Взял рубль! - с завистью проговорил Кукса. - А, чтоб тебя, гад, за
живот взяло!
Лобанович поспешил к себе в школу, считая, что он сделал очень хорошее
дело, и даже гордясь своим поступком.
В тот же день вечером, когда уже было темно, с улицы снова донеслись
крики и плач. Бабы плакали и причитали, как над покойником.
- Лявона убили, паничок! - крикнула бабка, вскочив в комнату.
- Кто убил?
- Кукса. Взял полено и подкараулил Лявона. Как только тот показался,
стукнул по голове, Лявон даже не пикнул.
Лобанович выбежал на улицу. Там были люди. Среди улицы на грязном снегу
лежал неподвижный Лявон. Над ним голосили бабы.
- Не надо было, паничок, вмешиваться, - авторитетно заметил староста. -
У нас это не впервой, подерутся и разойдутся. Накопится поганая кровь, надо
ее выпустить, а тогда снова все будет тихо и мирно.
Лявон, правда, был только оглушен. Череп полешука оказался достаточно
крепким, и Лявон вскоре очнулся и поднялся на ноги.


XXV

Выходило так, что староста говорил правду. Такого мнения
придерживались, видимо, и все тельшинские жители... И какой черт дернул его
выскочить со своими тремя копейками? Если бы не этот злосчастный рубль,
ничего такого не случилось бы. Хорошо еще, что все так окончилось, а ведь
мог Лявон и не подняться. И так его на руках в хату отнесли.
Лобанович ходил по комнате и раздумывал над этим неприятным
происшествием. Обиднее всего то, что сам он мужик, а не всегда умеет найти
правильный подход к мужикам, повлиять на них. Вот и сегодня решил откупиться
деньгами... И вообще надо заметить, что он не умеет вести себя. Взять хотя
бы его встречу с панной Людмилой. Ему стыдно стало перед самим собой. Он
даже начал ругать себя, издеваться и насмехаться над собой: "Дурень ты,
брат, дрянь! Думаешь, что ты умный, а вся цена тебе ломаный грош. Кавалер!
Тьфу!.. " С такими мыслями он остановился возле зеркальца. На него смотрел
другой Лобанович, надувшийся и обиженный. "Ух, морда!" - промолвил Лобанович
своему отражению и отвернулся. Спустя несколько минут, остановившись во
второй раз возле зеркальца, он уже глянул на себя немного ласковее и
сочувственно проговорил: "Ничего, брат, не попрекай меня: как-нибудь будем
жить на свете". Ему вспомнился один бедный крестьянин, которого он знал,
когда был еще маленьким. Этот человек имел привычку разговаривать с самим
собой. Он говорил: "Эх, Павлючок! Брось ты попрекать, терзать себя. Или ты
один такой на свете?" Мысли учителя приобрели другое направление, и