"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора - Простите! - промолвил он, круто повернулся и вышел из каморки.
"Как нескладно и глупо вышло все это! - рассуждал сам с собой Лобанович. - Получилось так, будто я испугался ее и сбежал. Фактически так оно и есть. И она, вероятно, смеется надо мной. И другим еще расскажет". Лобанович был очень недоволен собой: ведь он вел себя как школьник в присутствии девушки, которая хотя и не знакома с ним, но хорошо знает его, как знает и он ее. А панна Людмила, оставшись одна, искренне пожалела о том, что этот чудак так неожиданно исчез, как неожиданно и появился. Ей любопытно было посмотреть на этого дикаря и отшельника, который до сих пор еще не был в Завитанках. Вместе с тем она чувствовала себя в какой-то степени обиженной таким невниманием к ее особе: ведь ни один молодой человек не сделал бы того, что сделал этот отшельник, как мысленно называла панна Людмила тельшинского учителя. Очутившись на улице, Лобанович услыхал необычайный крик и брань. Возле хаты старосты стояла толпа крестьян. В центре ее, схватив друг друга за грудь, дрались два полешука. И по мере того, как они передвигались, толпа расступалась, уступая им место. Лобанович прибавил шагу и приблизился к толпе. Первым бросился ему в глаза Лявон Шкурат, бледный, без шапки, с окровавленной щекой. Он крепко держал за грудь своего противника Кондрата Куксу, двоюродного брата старосты. Тут же в качестве зрителя стоял и сам староста. - Как вам не стыдно, мужчины, - обратился Лобанович к толпе. - Стоите и смотрите, как люди избивают друг друга до крови! Разнимите их! Кое-кто из крестьян приветливо улыбнулся учителю, кое-кто подал ему руку. Многие же были так увлечены дракой, что не обратили на Лобановича хотели ничего знать. Староста, как и все зрители, соблюдал строгий нейтралитет. - Староста! Какой же вы начальник? - набросился Лобанович на Романа. - Как же это вы допускаете, чтобы люди на ваших глазах калечили друг друга? Староста вытер рукавом нос, состроил свою обычную кислую мину и важно проговорил: - Не надо, паничок, вмешиваться. Пусть они себе повозятся - сами разойдутся. Вмешайся - хуже будет. - Господи! Что вы за люди такие? Лобанович, протиснувшись сквозь толпу, очутился рядом с дерущимися. - Что вы делаете, дурни?! - крикнул он разъяренным драчунам и встал между ними. - Он мою вьюшку украл, черт корявый, да еще драться со мной будет?! - кричал Лявон Шкурат. - Ты меня вором называешь, помело ты смердючее?! Отойди, панич. Кондрат Кукса размахнулся. Лобановича и самого начинала разбирать злость. Он толкнул Кондрата в толпу и в тот же миг схватил Лявона и быстро отвел его в противоположную сторону. Полешуки зашевелились, придержали Кондрата. - За что вы дрались, Лявон? - спросил учитель. - Вьюшку мою забрал. - Какая это твоя вьюшка? Если хочешь знать, так это казенная вьюшка: ты ее из школы взял, когда школа строилась, - говорил все еще сердитый Кукса. - А, чтоб она сгорела, та проклятая вьюшка! - сказал Лобанович. - Ну, |
|
|