"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

безлюдная дорога, по которой он шел. Куда? Да никуда. Ему просто приятно
было побродить по лесу, посмотреть на славные одинокие сосны, на древние
дубы, окружавшие полянку. Удивительно! Сколько раз ходил он здесь и не
обращал внимания на те картины, которые видел перед собой теперь. Вокруг
было тихо и глухо. Всюду лежал снег, но в воздухе уже веяло чем-то новым,
чувствовалась близкая весна. Лобанович присел на гладкий пень, сидел и о
чем-то думал. Но разве это были мысли? Нет, перед ним проходили образы за
образами, целые вереницы их проплывали в его воображении. Так сидел он, пока
не услышал глухой конский топот и легкий скрип и посвистывание узких,
кованных железом полозьев. Он поднял голову. Бойкая лошадка, бежавшая ровной
рысью, вынырнула из-под нависших елей на просторную полянку. Она быстро
мчала легкие, красивые санки, в каких обычно ездят зажиточные шляхтичи либо
средней руки помещики. На высоком сиденье, ловко, как заправский возница,
натянув ременные вожжи, сидела девушка. На ней была легкая крытая шубка;
зимняя шапочка, надетая слегка набок, очень шла ей. Крепкий зимний холодок
разрумянил ей щечки. От стройной фигурки так и веяло здоровьем и жизнью.
Девушка бросила любопытный взгляд на незнакомого парня. Видимо, ее удивила
эта встреча, а может, и немного испугала: зачем сидит зимой на дороге этот
человек? Она быстрее погнала коня. Через несколько минут возок исчез на
повороте, снова нырнув под навес косматых елей и сосен. Но Лобанович успел
рассмотреть и запомнить лицо девушки: тонкие брови, бойкие синеватые глаза,
пухлые, красиво очерченные губы. Девушка показалась ему довольно красивой.
"Наверно, это и есть та краля, за которой так увиваются хатовичские
кавалеры, - подумал Лобанович. - Ну, не такая уж она интересная, как можно
было ожидать".
Он встал и двинулся в ту сторону, куда поехала девушка, но совсем не
потому, что его потянуло за ней, - он просто пошел домой. Все же, если
говорить правду, где-то в глубине его сознания таилась мысль: а вдруг он
встретится с нею... Интересно было посмотреть на нее еще раз, разглядеть
получше. Только бы не дать ей, если уж на то пошло, ни малейшего повода
подумать, что он ищет встречи или знакомства с нею. Нет, пусть уж она его
извинит, он постарается сделать так, чтобы это получилось совсем случайно.
Миновав Сельцо, Лобанович надумал зайти к старому Абраму, выпить бутылку
пива и немного отдохнуть.
У Абрама была одна чистая каморка, куда заходили иногда более важные
гости, чем простые тельшинцы, которые до сих пор, по старой привычке,
сохранившейся еще с того времени, когда Абрам держал шинок, толклись обычно
в общем помещении - корчме. Войдя в эту каморку, Лобанович от неожиданности
остановился: за столиком сидела девушка, которая недавно встретилась ему в
лесу и о которой он все же думал сейчас. Она проверяла поданные ей старым
шинкарем счета. Лобанович никак не ожидал встретить ее здесь и пришел в
такое смущение, что не знал, как ему быть: идти дальше или вернуться
обратно? Панне Людмиле - это была она, - как видно, понравились его робость
и смущение. Она вскинула на него свои синие глаза. Легкая улыбка мелькнула
на ее лице. И эта улыбка как бы говорила: "Я знала, что ты придешь ко мне".
Дочь землемера была немного избалована местными кавалерами, все они считали
своим долгом отдавать ей дань своего внимания и восхищения. Один только
Лобанович уклонялся от этого и упорно не желал знакомиться с нею.
"Наверно, решила, что я ищу встречи", - подумал учитель и еще сильнее
смутился.