"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

- Пан Лобанович отдал сердце своей бабке!
Сказала и залилась самым веселым, сердечным смехом. Смеялись также и
маленькая Габрынька и Суховаров. Смеялся и пан подловчий, вошедший в этот
момент к гостям.
А Ядвися еще добавила:
- Сядут с бабкой возле стола и воркуют до самой полуночи.
"Однако же ты охотница посмеяться", - подумал учитель и также шутливо
ответил:
- Ну что ж, любить молодую и красивую каждый сумеет, а вот влюбиться в
старую - это уже другое дело.
- Так, так, - сказал Суховаров, - для этого надо иметь особый талант.
- У пана Лобановича и есть этот особый талант, - промолвила Ядвися.
- Что это, паночку, она к вам прицепилась? - спросил подловчий.
- Не знаю, - ответил Лобанович. - На свете, дорогой сосед, так бывает:
кто кого любит, тот того и чубит.
- Ха-ха-ха! - засмеялся пан подловчий. - Что, Ядвиська, получила?
А Ядвися как ни в чем не бывало спокойно, даже серьезно, спросила:
- А разве бабка таскает вас за чуб, пане учитель?
- Браво! Браво! - захлопал в ладоши помощник.
Баранкевич громко засмеялся.
- Так вас, пане учитель, бабка за чуб таскает? - спросил он, не
переставая смеяться.
Общий смех не дал Лобановичу возможности ответить, и верх остался за
Ядвисею.
Разговор пошел в другом направлении, и говорил теперь больше помощник.
Говорил он гладко и остро и часто вызывал веселый смех своих слушателей и
слушательниц. Панна Ядвися часто поднимала на него темные выразительные
глаза из-под тонких дужек бровей. Лобанович молчал. У него было такое
ощущение, будто он чем-то задет и обижен. А пан Суховаров очень
заинтересовал Ядвисю рассказами о Вильне и театрах. Сам он немного пел, но
только под гитару. В следующий раз обещал он прийти с гитарой, о чем панна
Ядвися его очень просила. За все это время она ни разу не взглянула на
своего соседа Лобановича.
- А ты, Ядвиська, пожалуйста, спой, - обратился пан подловчий к дочери.
- Пан Суховаров смеяться будет, - проговорила Ядвися, опустив глаза, а
затем вскинув их на помощника.
- Что вы! Что вы! - запротестовал Суховаров, прося ее спеть.
Ядвися стала в уголке возле кафельной печи и запела:

Цi я у полi не калiнаю была?

Голос у нее был молодой, свежий, сочный. Пела она с неподдельным
чувством. Лобанович слушал, и какая-то печаль охватила его. Ему хотелось
подойти к девушке и спросить ее: "Скажите, какое горе у вас на сердце?"
Суховаров много и долго хвалил панну Ядвисю; она стояла, опустив глаза,
и, кажется, ждала слова от Лобановича. Учитель намеренно не сказал ничего.
Прощаясь после ужина, панна Ядвися была серьезна и не попросила соседа
заходить к ним вечерами.