"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

отзывался. Постучал еще раз. Снова никто не откликнулся. Наконец Лобанович
заметил звонок, позвонил. Где-то внутри здания открылась дверь, и
послышались шаги, довольно решительные, и из-за двери чей-то голос строго
спросил:
- Кто?
- Тельшинская школа.
Дверь сразу же открылась, показалась фигура хозяина - учителя. Трофим
Петрович Гринько, мужчина лет тридцати пяти, только что умылся. Волосы его
были причесаны набок, одна дуговидная прядь волос торчала над лбом и
придавала Трофиму Петровичу вид ученого человека, а редкие длинные усы - вид
строгого учителя.
- Что же это так рано? - спросил Гринько, познакомившись и
поздоровавшись с Лобановичем.
- Пускай ребята осмотрятся и познакомятся со школой. Времени у нас
хватает, - ответил Лобанович.
- И то правда, - уже более мягко проговорил Гринько. Как видно, в этом
ходе молодого учителя Гринько признал некоторую долю педагогической
стратегии и сразу проникся к нему уважением.
Учеников ввели в школу.
- Вот здесь можете сидеть, ходить и спать, - сказали им учителя, а сами
пошли в комнату Гринько.
Квартира здешнего учителя обращала на себя внимание своей чистотой и
убранством. Висевшие на стенах фотографии, картинки в красивых рамках,
мягкая, обитая красным плюшем мебель, коврик возле стола, красивая скатерть
- все говорило о том, что Гринько жил паном. У него было целое хозяйство:
десятины три огорода, столько же сенокоса, корова, свиньи, по двору ходила
разная птица под внимательным и заботливым наблюдением хозяйки. Лобанович в
сравнении с Гринько был горький пролетарий. Ознакомившись с его квартирой,
Лобанович уже без уважения посмотрел на свой сюртук, который он купил у
Курульчука за два рубля с полтиной и в котором очень смахивал на
местечкового раввина, особенно сзади.


XXXIV

Около восьми часов утра начали съезжаться ученики других школ. То один,
то другой учитель с кучкой своих воспитанников всходил на крыльцо и шумно
вводил их в школьный зал. Здесь он давал разные инструкции и заканчивал их
обычно так:
- Только не надо труса праздновать. Гляди смело, отвечай храбро, руби
сплеча - храбрость города берет!
Поддав таким образом жару, учитель заходил к Трофиму Петровичу, еще
сохраняя на своем лице следы той отваги и решительности, которыми он только
что начинял своих учеников.
Другие учителя, наоборот, долго оставались в школе возле учеников и
объясняли им, где, в каких случаях нужно ставить тот или иной знак
препинания, и вели даже предварительный экзамен. Оставшись одни, ученики
понемногу начинали расшевеливаться, знакомиться друг с другом - часто при
помощи кулаков, пинков, высмеивания одних другими и придумывания кличек,
прозвищ.