"Евгений Коковин. Детство в Соломбале (Повесть)" - читать интересную книгу автора

опасное поручение? А он сказал:
- Садись, выпей чайку!
- Спасибо, Николай Иванович. Мне домой поспеть надо до патрулей.
- Ах, вот что! Это верно. Патрули... Значит, ты наш, Ну, смотри,
осторожнее! - Он помолчал, потом улыбнулся и сказал: - Максимычу поклон
передал? Ну-ну, беги. А патрулей этих скоро опять не будет. Заживем!..

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ЗИМОЙ

Вскоре я сам увидел дядю Антона. Он пришел к Чижовым навестить Костю. Он
был одет в парусиновую матросскую рубаху с большим синим воротником -
гюйсом. На ленточке его бескозырки я прочитал: "Флотский полуэкипаж".
Дядя Антон появился у Чижовых на минутку. Ему нельзя было задерживаться:
за ним могли следить шпики. Он оставил нам новое письмо, пожелал Косте
скорее выздороветь и ушел.
Еще три раза ходил я в город к Николаю Ивановичу с письмами от дяди Антона.
Костя окончательно выздоровел только зимой, когда Соломбалу занесло
снегом. Маленькие домики на нашей улице казались завернутыми в снежную
вату. Сугробы доходили почти до крыш. По обеим сторонам очищенных
тротуаров тоже высились сугробы. Под тяжестью снега сутулились тополя и
березы.
С наступлением сумерек морозный воздух синел. Всюду топились печки. Сизый
дым тихо струился из труб и стлался по улице, отчего воздух еще более
сгущался.
Поздними темными вечерами мы приходили к маленькому домику на соседней
улице и усаживались на скамейку. Это было место встреч с дядей Антоном.
Вместе с письмами матрос передавал нам кусок хлеба или несколько галет. На
другой день мы относили письмо Николаю Ивановичу.
После жестоких декабрьских морозов наступили теплые дни. В Соломбале на
озерке был устроен каток. Привязав заржавленные "снегурки" к валенкам,
днем я катался по тротуарам, а вечером тайком перелезал через забор на
каток.
Конечно, каток не мог идти ни в какое сравнение с рекой Кузнечихой и даже
с Соломбалкой. Но теперь лед на реках замело снегом. А осенью, когда
первые морозы сковывали реки, лучших мест для катанья искать было не
нужно. Черный лед выгибался и предательски потрескивал. Но разве
соломбальских ребят испугаешь!
На катке было всегда шумно. Большой круг занимали конькобежцы в рейтузах и
вязаных рубашках. Они носились, как птицы, резко взмахивая руками или
заложив руки за спину.
В широком кольце, обнимающем площадку, медленно двигался поток шарфов,
шапок-ушанок, шляпок, капоров и вязаных шапочек. Это было самое скучное
место на катке. Держась за руки крест-накрест, плыли парочками парни и
девушки. Многие не умели кататься и мучились, едва переставляя ноги,
словно шли по льду пешком и прихрамывали.
Именно в этой тоскливой толчее и разрешалось кататься нам, ребятам. А нам
хотелось на беговую дорожку или в центр, на площадку для фигурного
катания. В центре творились чудеса, каких даже в цирке не увидишь.
Фигуристы рисовали здесь на льду причудливые узоры, вычерчивали восьмерки,