"Евгений Коковин. Детство в Соломбале (Повесть)" - читать интересную книгу автора

знать по крайней мере в пять раз больше. Тогда я стал считать. Но это
скоро надоело. Время шло удивительно медленно. Однако я помнил наказ
Кости: идти можно только вечером, когда стемнеет.
А вдруг меня задержат? Тогда конверт нужно незаметно уничтожить. Иначе
узнают о дяде Антоне, о большевиках, которые втайне действуют в
Архангельске. И маму и деда Максимыча арестуют, хотя они ничего и не знают
обо всей этой истории.
"Ничего, Димка, не бойся! - успокаивал я себя. - Ведь Костя не боится. Он
смелый парень!"
Наконец, как мне показалось, время пришло. Я старался идти не торопясь, но
ноги сами несли меня вперед. Вскоре я уже был на Кузнечевском мосту.
Встречались и обгоняли дрожки. Лошади с черными наглазниками легко мчали
их по гладкому деревянному настилу.
За устьем Кузнечнхи в далекий берег Северной Двины уткнулось заходящее
солнце. Большая река, широкая, потемневшая, лежала спокойно и, казалось,
застыла.
Вначале я шел по набережной. Потом свернул в улицу, которая называлась
Садовой. Тут действительно был сад. Он занимал целый квартал. Высокие
березы роняли на тротуары желтые листья. Сад был обнесен железной
решетчатой оградой. Хорошо бы поиграть в этом саду! Но увы... ребят туда
не пускают.
Я не заметил наступившей темноты. Нужно было торопиться, и я побежал
разыскивать флигель с комнатой на чердаке.
В Летнем саду играл оркестр. Но я не мог ни минуты задерживаться. Надо
успеть вернуться в Соломбалу до выхода патрулей.
Шагая по Поморской улице, я пересек два проспекта и скоро нашел
двухэтажный дом, во дворе которого стоял приземистый пятиоконный флигель.
Вместо обычного одного слухового окошка на крыше светились три окна. Я
обошел флигель и поднялся по узкой чердачной лестнице.
- Что скажешь, мальчик? - услышал я тихий голос из темноты.
От волнения я чуть не перепутал условную фразу:
- Дядя Миша... дядя Миша, я вам принес сандалии починить, Агния Ивановна
послала...
- Работы много, скоро не сделаю, - последовал ответ.
Все шло так, как говорил Костя.
- У Агнии Ивановны носить нечего. К среде будут готовы?
- Давай сандалии. Заходи!
Кто-то открыл дверь. Полоса тусклого света ударила по чердаку.
Я вошел в комнату. Все в этой комнате было обычное: комод, покрытый
кружевной дорожкой, на столе самовар, на стене - множество фотографических
карточек в большой общей раме, на треножниках - глиняные горшки с геранями.
- Давай сандалии... О, да мы знакомы, оказывается!
Передо мной стоял усатый механик с паровой шаланды, Николай Иванович. Я
оторопел. Мне уже показалось, что я ошибся и попал не в тот дом.
- Давай сандалии, - повторил Николай Иванович.
Я вытащил конверт, и это нисколько не удивило механика. Значит, все
получается так, как надо. Николай Иванович разорвал конверт и прочитал
записку.
- Так, так... - сказал он.
Я ждал, что еще скажет механик. Может быть, он мне даст еще другое, более